Тайны Кропоткина Князь П.А. Кропоткин в Стрельне

Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений

Олег Павлович Вареник,
Хранитель музея «Морская Стрельна»

Тайны Кропоткина
Князь П.А. Крапоткин в Стрельне

Именем Кропоткина в Москве, где он родился, жил и похоронен, были названы улица и переулок, станция метро и музей. В Петербурге, где Кропоткин учился, работал и томился в тюрьме, названа одна изулиц вблизи этой бывшей тюрьмы. В подмосковном Дмитрове, где Кропоткин прожил последние два с половиной года и умер, названа улица, установлен памятник и был совсем еще недавно его музей.

В Стрельне князь П.А.Кропоткин прожил в 1876 году всего «около недели», но этого хватило, чтобы полвека спустя, большевики назвали одну из улиц в Новых Местах дачной Стрельны «ул. Кропоткинская».

Чем же объясняется такая любовь большевиков к князю? Не они ли первым делом, придя к власти, уничтожили родовые прозвания и титулы, да и самих обладателей этих титулов?

Да и почему на одной чудом сохранившейся старой синей эмали уличной табличке в Стрельне «улица Кропоткинская», написана через «А», на всех остальных, современных, через «О»?

Из всех трудов П.А.Кропоткина, в советское время наиболее часто издавались «Записки революционера», впервые изданные на русском языке в 1902 году. До настоящего времени они были изданы 13 раз.’ Особенно часто издавалась вторая часть «Записок…» — «Петропавловская крепость. Побеге, даже отдельным изданием «для младшего школьного возраста». Только в 1977-1987 гг. их переиздали шесть раз.»

Сначала о своем побеге Кропоткин любил рассказывать только приятелям, сделал много рисунков иллюстрирующих побег, но затем, частые просьбы любопытных «русских эмигрантов» надоели «ему пуще горькой редьки»’» и он написал главу «Петропавловская крепость. Побег» в книге «Вокруг одной жизни», как сначала Кропоткин назвал свои мемуары, которые вышли под этим названием только однажды на французском языке. В 1899 г. одновременно в Лондоне, Нью-Йорке, Бостоне и Барселоне они уже вышли под названием «Записки революционера». И хотя прошло уже четверть века со времени побега, Кропоткин не назвал ни фамилий своих помощников, которые готовили и помогали совершить ему побег, ни место положения «дачи в окрестности Петербурга», где он укрывался, ни маршрутов своих «направлений» из России в Англию, чтобы не дать полиции информации о всех тонкостях самого побега и не навредить своим сообщникам, оставшимся в России.

В Стрельне была улица Веринская, названная в 1890 г. в честь дочери Великого Князя Константина Николаевича Великой Княжны Веры (1854-1912).»‘ Почему и когда она была переименована в Кропоткинскую, было неизвестно,у и это не давало покоя. Пришлось заняться исследованием очередной тайны Стрельны. После трехлетних поисков по всевозможным архивам, музеям и библиотекам, изучая труды и превратности жизни этого удивительного и замечательного человека,» используя и свой печальный опыт по освобождению и реабилитации отца, осужденного по политической статье в брежневское время,™ и тридцатилетний опыт плавания с малочисленным экипажем из Стрельны по Выборгским и Ладожским шхерам на яхте «Павел», плавание на яхте «Хортица» по «маршруту Кропоткина» из Петербурга по финским шхерам «до отдаленного порта в

165

Ботническом заливе» Васса,™’ удалось приоткрыть еще одну тайну Стрельны. Оказалось, что это связано с побегом Кропоткина из столичной тюрьмы в 1876 г., и что руководители Ленинградского областного совета конца 1920-х гг. знали, что князь-беглец укрывался в июле 1876 г. «около недели» в Стрельне, и что во всех дореволюционных «официальных бумагах его фамилия писалась через «А» — «Крапоткин».“

Блистательный побег

Хотя Кропоткин совершил «дерзкий побеге с тюремной «больнички», а не с самой Петропавловской крепости, но это несколько не умаляет его подвига. Название главы его мемуаров «Петропавловская крепость. Побег», перешло на изданную «Центропечатъю» книгу «Побег из Петропавловской крепости революционера Кн. Кропоткина»,х а затем и на название детских книжек о его побеге, что и породило легенду, что Кропоткин совершил побег из Петропавловской тюрьмы. Из самой совершенной тюрьмы Российской империи невозможно было совершить побег. Новое здание тюрьмы в Петропавловской крепости было построено в 1870-1872 годах по проекту военных инженеров К.П.Андреева и М.А.Пасыпкина на месте разобранного Трубецкого бастиона. Оно отвечало всем международным требованиям содержания заключенных, «с целью постоянного и всеохватывающего наблюдения за арестантами».11 Новая тюрьма приняла первых заключенных в январе 1872 года.” А князь П.А.Кропоткин попал туда через два года, он был арестован 22 марта 1874 года. Его обвинили «в принадлежности к тайному сообществу, имеющему цель ниспровергнуть существующую форму правления, и в заговоре против священной особы Его Императорского Величества».”» Князь не признал себя виновным и отказался давать какие-либо объяснения до тех пор, покуда не будет перед гласным судом.

Новая тюрьма содержала 72 одиночных камер по 30 кв. м. Кропоткину досталась камера на втором этаже под № 52.” Уже через полгода Кропоткин начал «строить планы, как бы сбежать».1™ Но из крепости этого сделать было невозможно, настолько была продумана охрана. Там, даже среди самой охраны, была внедрена система взаимной слежки и надзора, в камеру надаиратели входили только вдвоем. За 45 лет через ее казематы прошло около 1500 узников и ни один из них не смог устроить побег.»»‘ Надо было как-то перейти в другую тюрьму. Была возможность совершить побег при перевозке из крепости на свидания с братом, но для этого необходимо было подготовиться, иметь сообщников, «запасную лошадь в поводу» и пр. Да и из Дома предварительного заключения, куда Кропоткина перевели в марте 1876 года по окончании следственного дела, оказалось, так же невозможно совершить побег.

Кропоткин хорошо знал российское судопроизводство, и у него не было иллюзий насчет «справедливого» решения суда. Надо было срочно принимать меры. Князь не намеревался стать осужденным каторжанином. Еще в крепости Кропоткин знал, что если попасть в тюремную «больничку» при Николаевском Военном Госпитале, то оттуда «будет нетрудно бежать». Туда уже перевели двух его подельников, «когда стало очевидно, что они скоро умрут от чахотки».”»‘ Кропоткин стал жаловаться на нездоровье, цингу, невозможность «переваривать даже легкой пищи». Он ограничил себя в еде, съедая в день «только кусок хлеба да одно или два яйца». Силы быстро стали падать, что бы добраться после прогулки на второй этаж до своей камеры, Кропоткину приходилось «раза два отдыхать на лестнице». Тюремный врач не реагировал на жалобы заключенного. Только сердобольный охранник сочувствовал: «Не дожить тебе, сердешному, до осени». Тогда родственники добились, чтобы Кропоткина осмотрел «хороший доктор». Но и «профессор, ассистент Сеченова», «старый генерал, старший врач Николаевского Военного госпиталя»”* не нашел «никакой органической болезни», сделав, правда,

166

заключение, что больной страдает «от недостатка окисления крови», и ему нужен воздух, Кропоткина «необходимо перевести» на лечение.

К Князю тюремное начальство относилось с почтением, уважали его стойкость, отказ от дачи показаний на других подельников, да и его близость к императорской семье, смущала, чем еще дело обернется, неизвестно. Как бы там ни было, но через десять дней после «обследования», 12 июня 1876 года Кропоткина «действительно перевели в находившейся тогда на окраине Петербурга Николаевский Военный Госпиталь»» в «секретный номер арестантского отделения»”“. И хотя усилили охрану знатного заключенного, но здесь был не такой строгий тюремный режим, как в крепости. Кропоткину «дали просторную комнату…, в ней было громадное, забранное решеткой окно, выходившее на юг, на маленький бульвар, обсаженный двумя рядами деревьев… Окно оставалось открытым весь день». Кропоткин здесь наслаждался «солнечными лучами, которые не видел так давно». На второй день Кропоткину даже разрешили «пользоваться домашним обедом»“ 1 и он быстро стал поправлялся, «даже слишком быстро», приходилось это тщательно скрывать. Здесь он, как показало следствие, «жил князем», гулял по коридору и сообщался с другими арестованными, которым давал книги для чтения, носил свое белье и платье, использовал служителей для общения с внешним миром…».”“»

На 20-тый день пребывания в «больничке»,’“»‘ Кропоткина вывели на прогулку, и он обнаружил, что ворота остаются открытыми, чтобы впускать возы с дровами для госпиталя. У него «тотчас же» созрел план побега, продуманный до мелочей, который был благополучно переправлен на волю друзьям. «Ворота отперты и возле них нет часового. Через эти ворота я убегу… К воротам госпиталя подъезжает дама в открытой коляске. Она выходит, а экипаж дожидается ее на улице… Когда меня выведут на прогулку… мне должны дать сигнал: «Улица свободна». Без этого я не двинусь. Я не хочу, чтобы меня словили на улице… Часовой побежит за мной…, но я удержу свои пять-шесть шагов расстояния. На улице я прыгну в пролетку, и мы помчимся во весь опор. Если часовой вздумает стрелять, то тут ничего не поделаешь. Это — вне нашего провидения. Ввиду неизбежной смерти в тюрьме — стоит рискнуть». «Было сделано несколько других предложений; но, в конце концов, этот проект приняли. Наш кружок принялся за дело», — писал Кропоткин в своих мемуарах. Нужно было «подобрать человек двадцать…, найти подходящую лошадь, опытного кучера и уладить сотню непредвиденных мелочей… Подготовка заняла около месяца».”»

Организатором побега стал приятель Кропоткина, известный врач, доктор медицины, Надворный Советник Орест Эдуардович Веймар (Weimar) (1843-1885). Родился он в семье прусского купца, окончил Медико-хирургическую академию в Петербурге, учредил в собственном доме №10 по Невскому проспекту Ортопедическую клинику, которая была популярна в аристократических кругах столицы, пользовал и императорскую семью, имел прозвание «Цесаревен доктор». Будучи «западником», тяготел к либерально-демократическим кругам России, был знаком со многими прогрессивными писателями и революционерами, постоянно оказывал им финансовую помощь.”™

Первым делом для побега нужна была своя быстрая лошадь. После долгих поисков остановились на орловском рысаке по имени «Варвар». Он был редкой масти «графское серебро», таких лошадей разводил Граф Алексей Григорьевич Орлов. Этот шестилетний орловский рысак выигрывал призы на Семеновском ипподроме в Петербурге,”“ ‘ но имел строптивый характер, и мог неожиданно понести в любую сторону, не слушаясь жокея, да еще и кусал своих обидчиков, за что и получил имя «Варвар». Этот красавец «Варвар» так и не стал чемпионом, хотя много раз обходил самых знаменитых рысаков. Продали его генералу Кудашеву. Но «Варвар» и тут искусал троих конюхов, а когда «цапнул самого

167

генерала»,’0™1то и тот выставил его на продажу. Сторговались за 2500 рублей. Такому сильному и быстрому рысаку Веймар купил и крепкую «пролетку и соответствующею упряжь». Чтобы не привлекать внимание к орловскому рысаку, родители доктора Веймара сняли дачу в Стрельне в тихих Новых Местах, так как в центре Стрельны у Заводского пруда находилась большая усадьба Князей Орловых с двумя каменными конюшнями по 16 таких же лошадей в каждой.10“ Там на просторе с лаской и любовью приучали «Варвара» к новой пролетке и быстрой езде. Больше всех норовистый «Варвар» слушался «другого приятеля» Кропоткина, «лихого наездника вологодского помещика»,10“ Александра Константиновича Левашева.”“11Ему и была поручена роль кучера в побеге. От хорошего отношения «Варвар» преобразился до неузнаваемости, «такое это было симпатичное и добродушное создание», что лошадь «совсем не оправдывала своего имени «Варвар», вспоминали участники побега.10“11Помимо кучера, «нужен был и седок, чтобы подхватить арестанта, когда он будет вскакивать в экипаж, и помочь ему переодеться в пролетке. Выполнять эту роль взялся» сам доктор Веймар.10“ » К опасному делу он привлек и своего младшего брата Эдуарда, студента, который хорошо играл на скрипке и мог музыкой подавать сигнал для начала побега. Наступало долгожданное время побега. Кропоткин в камере тренировался сбрасывать в одно мгновение с себя длинный больничный халат, а доктор Веймар с Левашевым на пролетке отрабатывая с «Варваром» повороты, несколько раз промчались избранными улицами, проходя «окольный путь» в четыре версты за четверть часа.

Заговорщиками побег был назначен на день небесного покровителя Петра Алексеевича, на 29 июня, — на праздник Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла. И оказалось, что небесные покровители спасли Кропоткина в этот день от неминуемого провала. Организаторы не учли одно обстоятельство, что в начале пути побега находился узкий Сухопутный переулок, где может произойти затор, если вдруг на встречу будут двигаться обозы с дровами для госпиталя. Что и случилось в назначенный день побега. Но Провидение отвело эту беду. У исполнителей побега не было заранее приготовленного «гуттаперчевого шара, которым играют дети», им, приподняв над тюремным забором, собирались сообщить Кропоткину о начале побега. В 9 утра побега заговорщики послали пособников к Гостиному Двору купить эту безделицу, но оказалось, что в это праздничное утро все шары красного цвета уже были распроданы. Были других цветов, но о замене цвета надо было сообщить беглецу. Но на это, ни времени, ни возможности уже не было. В панике, что побег может сорваться от такой непредвиденной случайности, «они добыли один (шар) у ребенка, но шар был стар и не летал. Тогда… кинулись в оптический магазин, приобрели аппарат для добывания водорода и наполнили им шар; но он, тем не менее, упорно отказывался подняться…». Наставало время прогулки арестанта, необходимо было собираться на месте побега. В 16 часов Кропоткин вывели на прогулку, ворота были распахнуты, можно было бежать. Прошло полчаса, но сигнального шара не было. «День был жаркий, безветренный».“” У «сигнапыцицы» Лешерн фон Герцфельд шар совсем не поднимался. Намучившись, она «привязала шар к своему зонтику и, держа последний высоко над головой, начала ходить взад и вперед по тротуару»10™у тюремного забора. Но забор был очень высокий и Кропоткин так и не увидел сигнала. Она подкинула шар, а он не взлетел, а упал под ноги. Прошел час, Кропоткина увели с прогулки в камеру. Пролетка с заговорщиками покинула предназначенное место. И тут в узком Сухопутном переулке она неожиданно столкнулись с обозом. Чтобы разъехаться, нужно было совсем остановиться, пропуская обоз. Если бы они были с беглецом, то их здесь настигли и поймали. Все были благодарны неожиданно открывшемуся Провидению.

Но надо было спешить, в любую минуту Кропоткина могли перевести из госпиталя назад в тюрьму. Было решено устроить побег на следующий же день, учтя все

168

прегрешения. Расставить «сигнальщиков» «на протяжении около двух верст от госпиталя» чтобы они могли дать знать различными сигналами, свободна улица или нет. Сменили и сигнал для Кропоткина — начало побега: заиграет скрипка из расположенной рядом «серенькой дачи».

И вот наступила знаменательная Пятница,’0″»1 30 июня 1876 года. В 16 часов Кропоткина вывели на прогулку, и он подал свой знак, что готов к побегу, но произошла заминка из-за приехавшего обоза. Через четверть часа скрипка заиграла, что означало: «все готово, путь свободен, ждем». Кропоткин «сбросил зеленый фланелевый халат и пустился бежать». За ним «погнались часовой и трое солдат, сидевшие на крылечке тюрьмы», но беглец «выскочив за ворота» успел запрыгнуть в поджидающую пролетку, и «великолепный призовой рысак помчался сразу галопом».’0 “ 1На ходу Кропоткин одел

«военную николаевскую шинель, которую его приятель держал наготове вместе с офицерской фуражкой».10““ Выйдя на просторную Тверскую, «лошадь теперь бежала крупной красивой рысью. «Два жандарма, стоящие у дверей питейного заведения, отдали честь» военным в экипаже. Затем беглецы еще раз на ходу переоделись, сменили военные фуражки на припасенные складные цилиндры (сЬарсаих-с^иев),’1′ преобразившись в «джентльменов».х1|

Пролетка с беглецом сначала помчалась совсем в другую сторону, куда его необходимо было доставить, что и сбило полицию с толку. Маршрут был выработан таков: с Ярославской улицы пролетка свернула на Сухопутный переулок, затем влево на Костромскую улицу, по Лафонской, Тверской, Кирочной, Знаменской, выехала «на Невский проспект и остановилась у парадного крыльца дома № 107. Этот громадный дом Меншуткина имеет проходной двор на Гончарную, где значится под № 22».*1’1

Сюда, по прямой, от места побега, по Ярославской и Дегтярной улицам, меньше двух верст. Но был выбран «окружной путь» в два раза длиннее, благодаря чему и были введены в заблуждение преследователи. Да и тюремные охранники не смогли сразу организовать погоню, так как «на версту кругом от тюрьмы не было ни одного извозчика, так как всех их наняли заблаговременно друзья кн. Кропоткина».1 1′

В этом доме жили сестры Корниловы: Александра Ивановна Мороз и Любовь Ивановна Сердюкова.’1’“ Здесь Кропоткин и Веймар еще раз переоделись, и выйдя на Гончарную, сели в поджидавшую их закрытую карету. «Был прекрасный вечер», — вспоминал Кропоткин. «Мы покатили, куда шикарный Петербург отправляется летом в погожие дни полюбоваться закатом. По дороге мы заехали к цирюльнику, который сбрил мне бороду… Мы катались бесцельно по островам, так как нам велели приехать только поздно вечером туда, где должен был переночевать». Накатавшись и проголодавшись, Кропоткин с Веймаром решили переждать некоторое время в одном из модных ресторанов Петербурга. Выбрали самый фешенебельный и дорогой ресторан «ДОНОН», располагавшийся во дворе дома №24 по набережной реки Мойка. Здесь на втором этаже были отдельные кабинеты «для особо важных гостей».

А в это время по всей столице полиция искала беглеца. В 21 час Петербургский градоначальник Трепов уведомил Третье Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии о совершенном бегстве. Сразу же все Третье Отделение было поднято по тревоге. И уже в 23 часа управляющий Третьим отделением Шульц составлял доклады о случившемся главному начальнику Третьего Отделения Потапову и его заместителю Мезенцеву.’1“ Были произведены обыски почти у всех родственников и друзей Кропоткина. Однако, никому не пришло в голову сделать обыск у «Донона». Но, оказалось, что и за квартирой, приготовленной для Кропоткина, где он должен был поселиться под чужим паспортом, ведется слежка. Надо было менять планы. «В Петербурге оставаться было невозможно».’1™

169

Наступала суббота 1 июля. Лето в разгаре, весь Петербург отдыхал на дачах. Решили укрыться у родителей Веймара на даче. Здесь уже собрались «многие из участников»41’1» побега. Радости от удавшегося побега «не было конца. Веймар целовал «Варвара» на своей даче, куда он был доставлен после блестящего подвига».*’“ Здесь Мария Павловна Лешер фон Герцфельд «познакомилась с Петром Алексеевичем, о котором раньше только слышала». Что бы не вызвать подозрение у соседей о безвыходности одного из гостей, Мария Павловна «вывозила его в карете и к знакомым и в загородный ресторан обедать».1 На Петергофской дороге в то время были только ресторан на Стрельнинской почтовой станции, кабачок «Ульянка»,1′ да «Красный кабачок». В многолюдный ресторан Стрельнинской почтовой станции было опасно ехать, до «Красного кабачка» далеко, а вот «Ульянку», по всей вероятности, и посетил Кропоткин. Кроме ресторана, гам была ещё редкая церковь во имя Святителя Петра митрополита Московского и всея России чудотворца.1″ А Петр Алексеевич был крещен 21 декабря1′» — в день памяти этого святого.11′ И вполне понято, что Кропоткину хотелось посетить этот храм, помолиться в благодарность за свое благополучное освобождение.

Мария Павловна вспоминала еще, что они с Кропоткиным «катались на лодке».к’ Кататься на лодке можно было только в Стрельне. С петровских времен в мелководном заливе была построена почти километровая дамба (мол) с пристанью для подхода судов. В Стрельне была большая рыболовецкая артель, в которой практиковалось самоуправление,1″ и было развито спортивное мореплавание.1″1′ В 1857 году владелец Стрельцы Великий Князь Константин Николаевич восстановил петровскую дамбу, разрушенную наводнениями, и построил на ее оконечности «специальную пароходную пристань»1”» для своей яхты «Стрельна». Там же было и предусмотрено укрытие для маломерных судов, весельных ботов и яхт. Стрельнинские яхтсмены часто совершали крейсерские походы по живописным финским шхерам в Выборг, Котку, Гельсингфорс, Або, Васса и даже в шведский Нюнэсхамн.1” Финляндия тогда входила в состав Российской империи.

В столице тем временем всюду искали беглеца. На следующий день после побега, несмотря на субботу, «был сделан Всеподданнейший доклад» Александру II. «Царь был взбешен тем, что побег мог совершиться в его столице».1′ Градоначальник столицы Трепов на следующий день побега направил С.-Петербурскому Губернатору секретное извещение: «Вчера 30 июня в 6-м часу, пополудни, из Петербургского Военного Госпиталя бежал, находившийся в оном на излечении, привлеченный к следствию по делу оразвитии в Империи преступной пропаганды, Отставной Коллежский Асессор, Князь Петр Алексеевич Кропоткин. Приметы Кропоткина следующие: На вид лет 40, росту выше среднего, волосы темно-русые, длинные, редкие, немного лыс, носит бороду и очки. Так как из собранных сведений оказалось, что Кропоткин при побеге из Госпиталя направился к Калашниковской пристани, что даёт повод предполагать, что он направился черезреку Неву, укрывается в одном из загородных местностей C-Пб Уезда, то в вышеизложенном имею честь сообщить Вашему Превосходительству на предмет распоряжения орозыске Князя Кропоткина в пределах С-Петерб. Уезда и Губернии. Генерал-Адъютант Трепов».’»

Канцелярия Губернатора получила этот секретный документ в этот же субботний день «в 3 часа пополудни».’*“ На следующий день, в воскресенье, 2 июля, Губернатор направил С.-Петербургскому Уездному Исправнику и Начальнику Пригородной полиции предписание за № 165, в котором сообщалось о побеге Князя Краноткина с приказанием «принять самые энергичные меры к немедленному разысканию бежавшего Кропоткина по вверенному вам участку, а в случае поимки его, задержать и мне тот час же о том донести».ш

По всем уездным полицейским участкам губернии была разослана ориентировка с приметами беглеца: «Вчерашнего числа в 5 часов пополудни из Николаевского Военного

170

Госпиталя бежал прикосновенный к политическому делу отставной Коллежский Асессор Князь Петр Кропоткин, содержавшийся та под арестом… Переправился через Неву, может укрыться в одной из заречных местностей петербургского уезда, тем более, что деятельнбость его до арестования заключалась в пропагандировании интернациональных идей среди фабричныхрабочих и вообще простого класса».1*1’“

Градоначальник Петербурга объявил вознаграждение «кто найдёт Кропоткина, тот получит тысячу рублей и Высочайшею награду».1”

В деле «О розыске разных лиц по СПб губернии в 1876 году» имеются рапорты из «Полиции города Павловска»,1″1 «Ораниенбаумского полицмейстера»,^ «Полиции г. Гатчино»,1™» «Гдовского Уездного Исправника»,’”х «Петергофского Уездного Исправника»,«Новоладожского Уездного Исправника»1“ ‘ и «СПб Уездного Исправника и Начальника Пригородной полиции»’”“1 с краткими сообщениями по «тщательному розыску Князя П.А.Кропоткина», что «оного не оказалось… Но, тем не менее, за появлением его имеется наблюдение».ы » «В случае же появления его, то будет немедленно задержан, и о том будет доложено особо».ы v

Стало опасно оставаться на даче и в Стрельне. Было принято решение, что Кропоткина необходимо срочно переправить за границу. В то время было три пути вырваться из России: по железной дороге, на почтовых дилижансах и морем. Но вокзалы, почтовые станции и Кронштадтский порт «кишели шпиками». В первых числах июля Кропоткину принесли из города шведскую газету, где сообщалось о его побеге и «что во всех портовых и пограничных городах Финляндии и Прибалтийского края находятся сыщики»,1”» знающие его в лицо. Ситуация становилась критической. Но, предприимчивым заговорщиками опять было придумано неординарное решение. Петр Алексеевич, четверть века спустя загадочно упоминает об этом в своих «Записках»: «Я решил поехать по такому направлению, где меня меньше всего могли ожидать. Снабженный паспортом одного из приятелей, я, в сопровождении одного товарища, проехал Финляндию и добрался до отдаленного порта в Ботническом заливе, откуда и переправился в Швецию».1”™Но всю Финляндию до порта Васса в Ботническом заливе, где самое короткое и регулярное сообщение со Швецией, невозможно было незамеченным проехать. Сыщики с его портретами поджидали на почтовых и железнодорожных станциях. Тут еще и император собрался в Финляндию, где ему через день докладывали результаты поиска Кропоткина. 3 июля в Гельсингфорсе (Хельсинки), и 5 июля в вагоне между Гельсигфорсом и Тавастгусом.1’1” »

На розыски Кропоткина в Финляндию был командирован агент III Отделения Смирнов, который объехал по всем станциям Выборгской губернии, предъявляя железнодорожникам фотографию Кропоткина и посещая дачи его родственников, устанавливая за ними наблюдение. Он нашел и бывшего мужа Сонечки Лавровой, установил, что отставной подполковник «Лавров живет с другой женщиной и имеет от нее несколько маленьких детей».1”»1“

Еще один чиновник особых поручений секретного III отделения при градоначальнике Трепове полковник Смельский, был направлен в южное направление. Смельский в поисках беглеца объехал «со стороны Пруссии приграничные местности Польши и Ковенской губернии, а также прибрежные местности Пруссии от Мемеля до Штетина».1”“* Им были разосланы телеграммы о розыске Кропоткина «в Штутгарт, Берлин, Лейпциг, Данциг, Дрезден, Франкфурт-на-Майне, и Гамбург».1”“ Не найдя там следов Кропоткина, он тоже направился в Финляндию, но обнаружил там только рыскающего «третий раз здесь» соперника «агента Смирнова» и «дачу где часто бываег и даже живет по временам г-жа Севастьянова (родная сестра бежавшего Кропоткина)».к“ ‘ Так что все сухопутные пути из Петербурга были перекрыты.

171

Правда «проехать Финляндию… до отдаленного порта в Ботническом заливе» Васса можно было… морем, на парусной лодке, вдоль финских шхер. Но для этого нужна была небольшая яхта, продуктов дней на десять, да еще и помощник, матрос. Кропоткин в бытность своей службы в Сибири прошел «настоящую школу изучения жизни и человеческого характера».’“ 4“ Он прошел на «почтовой лодке по Амуру около 1500 верст». Умел сам в сложных погодных условиях «удерживать лодку в фарватере».’”“1″ Ходил он на парусной лодке по Амуру, «в бурю». Знал, что такое «бейдевинд», и был знаком с другими морскими терминами, а карты сам умел и любил 4epTHTb.’“»v Кропоткину даже однажды довелось «принять командование пароходом Амурской компании», на котором «капитан допился до чертиков и прыгнул через борт»,’»” и Кропоткин благополучно довел этот пассажирский пароход до Хабаровска, где и сдал его благодарным владельцам. За эти и другие свои подвиги в Сибири «в воздаяние отлично усердной и ревностной службе… начальством засвидетельствованной… Сотник Амурского Казачьего войска, Чиновник Особых поручений VI Отделения Управления Восточной Сибири Князь Петр Крапоткин… Указом в 27 день Июля 1864 года» был награжден орденом Станислава третий степени.1’“” 1

При финансовой поддержке доктора Веймара с яхтой в Стрельне решили быстро, так же, как когда то с «Варваром» и экипажем. Продукты вообще не составили проблемы. Осталось подобрать компаньона, знавшего морское дело и говорящего немного по- фински. Кропоткин еще по своему путешествию летом 1871 года по Финляндии, хорошо помнил, что без переводчика плохо. Старшему брату он писал тогда: «с финнами беда, язык знаков они совсем не понимают, язык же ихний очень труден… и дьявольский, — длиннейшие слова и никакого сходства с прочими языками».’™“ 1Еще он брату рассказал о приключении, случившимся с ним в Финляндии. Хозяин одной из гостиниц узнал, что у него поселился русский «Prince Krapotkin» из Петербурга, и для поднятия престижа своего заведения он опубликовал эту новость в местной газете, которая быстро стала известная во всём финском княжестве. И вскоре, в гостиницу Куопио стали приезжать толпы любопытных финнов, не давая ни предприимчивому хозяину, ни Кропоткину покоя, заявляя: «Хотим посмотреть, какой такой князь бывает».’»0™1 Теперь, особенно, когда Кропоткина разыскивали по его фотографиям, нельзя было привлекать к себе ни малейшего внимания.

Скоро доктор Веймар нашёл Кропоткину и партнера. Им вызвался стать Марк Андреевич Натансон. Родился он и прожил 18 лет в Прибалтийском городке Швенченис, где было озеро, на котором с детства любил на лодке удить рыбу. Приехав в Петербург, поступил в Медико-хирургическую академию, по окончил Земледельческий институт. За революционную деятельность в 1872 году был сослан в Архангельскую область, а затем в Финляндию, где у знакомых финнов и обучился яхтенному делу. Знал он и финский язык и был прекрасным собеседником. Осталось только немного освоиться с незнакомой лодкой. Потому и «катались на лодке» со своими соучастниками, да и на лодке можно спокойно все обсудить, не опасаясь быть подслушанными.

К ним присоединилась ещё и бесстрашная Сонечка (Софья Себастьяновна Лаврова, урождённая Чайковская). Это она, «поражая своей смелостью», за два часа до назначенного времени побега передала Кропоткину «новую систему сигналов». Она явилась в тюрьму и смогла убедить надзирателей без прокурорского досмотра передать Кропоткину карманные часы. А проходя под окном его камеры, крикнула по-французски:

«А вы часы-то проверьте!» Кропоткина «охватил ужас», когда он открыл заднею крышку часов и увидел, что там «находилась крошечная зашифрованная записочка, в которой излагался весь план побега». Лаврову жандармы уже разыскивали по другому делу, «и её задержали бы на месте, если кто-нибудь вздумал открыть крышку часов»,’”“1’1да и побег бы сорвался.

172

И вот эта храбрая Сонечка вызвалась составить компанию «путешественникам», сыграв роль жены беглеца. Ищут-то неженатого Кропоткина. А они будут счастливой семейной парой. Тем более, что и ей надо скрываться. Петр Алексеевич давно знал Сонечку, она приходилась свояченицей, была сестрой жены брата Александра, вышла неудачно замуж за офицера Лаврова, рассталась с ним лет десять назад, полностью отдавая себя революционным делам. Кропоткин с радостью принял ее предложение.

«Пробыв около недели»“ в Стрельне, они все подготовили для нового «обходного пути», теперь уже за границу. И тут, ровно через неделю, опять в пятницу, 7 июля, из столицы на дачу к Веймарам прилетел гонец с неприятной новостью — арестовали сестру Кропоткина Елену Кравченко и его свояченицу Л.С.Павлинову. Решено было не говорить об этом Петру Алексеевичу, неизвестно, как при этом поведет себе «буйный Кропоткин»,“ 1и срочно стали готовить его к отходу на лодке, надо уходить быстрее из Стрельны в море. Там будет спокойно, в море их никто не будет искать. А сопровождаемому Натансону строго-настрого наказали сообщить Кропоткину об аресте его родственников только уже когда он будет на пароходе, за несколько минут до отхода.

Чтобы не привлекать внимание, «яхтсмены» вышли в море рано утром в субботу, 8 июля, вместе с рыбацкими лодками, пока все дачники спали, благо стояли «белые ночи». Отошли от пристани тихо, паруса набрали ветер, взяли курс на запад. Через три часа были уже за Кронштадтом в водах Финляндии. Невидимая граница в море проходила от реки Сестра, но эта «граница» не охранялась, так как Финляндия была тогда княжеством России. Идя вдоль берега, пересекли пролив Бёркензунд, ведущий в Выборг, вошли в прославленные финские шхеры, которые представляют собой массу прибрежных живописных островов. Здесь можно было не бояться шторма, всегда имелась возможность укрыться за островами. Соглядатаев в море не было, попадались на встречу только доброжелательные финны и рыбаки, махавшие яхтсменам приветливо руками. В безлюдном море всегда приятно встречать кого-либо так же идущих по волнам. После двух лет, проведённых в мрачном полутемном каземате, Кропоткин наслаждался свободой, воздухом, солнцем и бескрайним морским простором. Он ещё пять лет назад с восторгом описал эти прекрасные знакомые места. «Выборгский залив очень красив. Вообще ландшафт без воды никуда не годится, здесь же масса воды, но не безбрежное море, которое тоже скучно, а широкий фиорд, с массою островков, валунов, торчащих из воды, с разнообразной зеленью, хвойною и лиственною, и с довольно живописными гранитными лбами по берегам».“»

На ночь, или когда уж совсем заштилет, останавливались на одном из многочисленных безлюдных островов, разжигали костер, готовили впрок еду и беседовали об устройстве самоуправляемого общества без насилия и тюрьм. Кропоткин был замечательным агитатором и блестящим спорщиком. Будучи прекрасно образованным, он искусно пользовался богатым запасом знаний для подкрепления своих мыслей оригинальными и неожиданными примерами и аналогиями, что сильно способствовало убедительности и ясности его доводов.“1“

Эти беседы с Кропоткиным так вдохновили Марка Натансона, что по возвращению в Петербург он организовал «Общество северных народников», получившее в 1878 году название «Земля и Воля», восхитив своими способностями Веру Фигнер: «Когда, перебирая крупных революционных деятелей, по поводу М. Натансона я сказала, что не знаю организатора, который стоял бы выше его».“»

Как и предполагали, почти за неделю, не заходя ни в один приморский финский город, «яхтсмены» добрались до «отдаленного порта в Ботническом заливе» Васса. Тут Кропоткина никто не искал. Тем более, что ехали в свадебное путешествие по Скандинавии трое весёлых русских. Они благополучно взяли билеты на пароход, идущий в шведский порт Умео. Несколько часов — и они уже в долгожданной Швеции. Но и тут

173

проявили предельную осторожность. Из Умео в отдельном купе добрались они до норвежского порта Бергена. Нигде не выходя и не останавливаясь, проехали всю Швецию и часть Норвегии. Границу не надо было пересекать, так как тогда самостоятельной Норвегии не существовало, был один шведский король и одно правительство. И достигли, наконец, берега Атлантического океана, прибыли в порт Берген. «Один из старинных городов средневекового Ганзейского торгового союза»,1“*где прождали «несколько дней парохода в Англию».“» Кропоткин с Натансоном облазили скалы фиорда, и свои наблюдения он описал в заметке шесть лет спустя в английском журнале «Природа».’’»»

Вскоре прибыл английский пароход. Натансону нужно было возвращаться, а Сонечка, войдя в роль, решила дальше сопровождать Кропоткина. И только тут, «уже на пароходе перед самым отходом», великий конспиратор Натансон, сообщил Кропоткину «петербургские новости», что в связи с его побегом арестовали сестру Елену, и сестру жены его брата,4″ 1“ и быстро сошел на берег. Пароход дал прощальный гудок и отошел от Бергена. Кропоткина эта новость очень поразила и рассердила. Он был очень возмущен. Почему так долго друзья-соратники от него это скрывали. С Лавровой он перестал общаться. «Целыми часами просиживал на фор-штевне, обдаваемый пеной волн… В Северном море ревела буря… Пароход зарывался носом в громадные волны, которые рассыпались белой пеной и брызгами по всей палубе». И назло Сонечке «сидел на самом носу, на сложенных канатах, с двумя-тремя девушками-англичанками…».”“ При прибытии в Гулл, «Лаврова сразу же вернулась в Россию… Их отношения с Петром остались дружескими: они переписывались, встречались, но уже никогда не были так близки, как в год его побега…».0 Так закончился еще один самый длинный «окружной путь» к свободе, теперь уже настоящей.

Темь временем в Петербурге полным ходом шло следствие по делу «О бегстве Князя Петра Крапоткина из Николаевского Военного госпиталя». Через 9 дней была освобождена сестра Кропоткина Елена Кравченко, она и в самом деле ничего не знала о готовящемся побеге. 28 июля отпустили и Л.С.Павлинову «под поручительство ее мужа, в сумме 20 т. р.». Нашелся и виновник всех бед. Им оказался смотритель Николаевского Военного госпиталя полковник Стефанович. 1 сентября 1876 г. он был арестован. В ноябре дознание было закончено и находящийся под арестом полковник Стефанович, рядовые Муравьев и Александров и надзиратель Смагин были преданы военному суду. Стефанович болел раком и просил своих бывших сослуживцев не помещать его в Николаевский Военный госпиталь, где он был смотрителем. Умер он через полгода в комендантской тюрьме «от рака печени и хронического порока сердца».01

Следов самого беглеца нигде не смогли найти. Как в воду канул… И его сообщников, тоже. Хотя их было около двадцати человек, но никто никогда и нигде не похвастался и не проговорился. В своих воспоминаниях, опубликованных много лет спустя, они остерегались даже называть имена, ставя иногда, только инициалы. Многие из них были по другим делам арестованы, но про участие в побеге ничего не сообщали. Спустя 30 лет, А.И.Иванчин-Писарев собрал воспоминая «рассказов очевидцев», с восхищением писал: «Побег вышел удачным не только в том отношении, что П.А.Кропоткин получил свободу, но и в смысле исчезновения всяких следов участников этого блестящего дела. Впоследствии некоторые привлекались к политическим процессам, их карали каторгой, и административной ссылкой, но при дознании по их делам никому не предъявляли обвинения в устройстве побега Кропоткину». 01 После долгих поисков, удалось установить некоторые их имена, большинство из них были членами центрального петербургского кружка «Чайковцев»:

  1. Орест Эдуардович Веймар, главный организатор побега, врач-ортопед, владелец в Петербурге клиники и дома №10 по Невскому проспекту.
  2. Его отец Эдуард Веймар, купец, на даче приютивший беглеца.174
  3. Его мать, на даче приютившая беглеца и всех сообщников.
  4. Эдуард Эдуардович Веймар, младший брат Ореста, студент-медик, подававший скрипкой условные сигналы с «серенькой дачи».
  5. Александр Константинович Левашов, вологодский помещик, «надёжный кучер», отдавший свой заграничный паспорт Кропоткину.
  6. Марк Андреевич Натансон, сопровождал Кропоткина в эмиграцию из Стрельны через Финляндию, Швецию и Норвегию до Бергена.
  7. София Себастьяновна Лаврова, часто навещала Кропоткина в госпитальной тюрьме, передала часы с секретной запиской, сопровождала его в эмиграцию из Стрельны через Финляндию, Швецию, Норвегию и Северное море до Гулла.
  8. Мария Павловна Лешерн фон Герцфельд, была сигнапьщицей с шаром,«акушеркой», снимавшей «серенькую дачу», и наблюдателем за свободным проходом по улице, написала воспоминания.
  9. Аксенова, «изящно одетая» дама, в коляске подъехавшая к госпиталю.
  10. Зубок-Мокиевский, помогал нанимать «серенькую дачу» и был наблюдателем.
  11. М. Зунделевич, «ел вишни» и наблюдал за свободной улицей.
  12. Юрий Николаевич Богданович, отвлекавший часового у ворот госпиталя.
  13. С. В. 3., студент Технологического института, отвлекавший городового дежурившего вблизи госпиталя.
  14. Александра Ивановна Мороз (Корнилова), жившая в доме №22 по Гончарной улице.
  15. Н.А.Мороз, её муж.
  16. Любовь Ивановна Сердюкова (Корнилова), жившая в доме №22 по Гончарной улице.
  17. А.И.Сердюков, её муж.
  18. Виктория Ивановна, владелица «условной квартиры».

Как и когда Крапоткин стал Кропоткиным

Во всех дореволюционных официальных документах фамилия князя Петра Алексеевича Крапоткина писалась через «А». В пергаменте, выданном Сенатом деду П.А.Крапоткина, в Аттестате, выданном директором Департамента общих дел министерства внутренних дел 18 мая 1872 года Титулярному Советнику Князю Петру Алексеевичу Крапоткину01″ и во всех полицейских и канцелярских делах «О розыске разных лиц по Санкт-Петербургской губернии в 1876-1877 г» упоминается он как Князь П.А.Крапоткин.clvИ фамилия его брата Александра писалась также через «А».»

К сожалению оказалось, что исследователи жизни Петра Алексеевича от Н.К.Лебедева до В.А.Маркина, не заостряли на этом внимание. И более того, приводили в своих изысканиях неверные сведения. Лебедев в Примечаниях к «Запискам революционера», цитируя дедовский «пергамент», фамилию прапрадеда «князя Дмитрия Васильевича Крапотку», приводит через «О»,™ а Маркин, в своих книгах «Неизвестный Кропоткин» и «Кропоткин» в серии ЖЗЛ, идёт еще дальше, растолковывая «происхождения прозвища Кропотка… характеризует её носителя как человека трудолюбивого, кропотливого».»1′ Хотя автор Толкового словаря живого великорусского языка В.И.Даль приводит совсем другое значение этого слова: «Кропот — воркотня, брюзжание, брань. Кропотать — хлопотать, заботиться, суетиться, возиться; ворчать, брюзжать, сердиться, браниться. Кропотливый человек — заботливый, суетливый, беспокойный; или брюзга, ворчун».»11

175

Вместе с тем В.И.Даль приводит и толкование слова «Крап — растение бруск, марена, коего корень идет на алую краску».“ 1Алый, то есть «красный по цвету», в смысле «о добре, красоте» означает: «красивый, прекрасный, превосходный, лучший».“

Так что прадед Петра Алексеевича получил прозвище Крапотка и «жапован был почестями и знаками монаршей милости» за прекрасное, превосходное служение отечеству, а не за ворчливый, беспокойный и сердитый нрав. Но, по понятным причинам, этого в советское время невозможно было сообщать.

Любопытно было обнаружить в архиве Географического общества в СПб Опись архивных материалов по Кропоткину, которая была составлена в 1958 году и отпечатана на машинке Т.С.Филонович, где фамилия географа была напечатана, как в дореволюционных документах, через «А» — «Крапоткин». И эта Опись вся была исправлена синими чернилами на «О» — «Кропоткин». Как свидетельствует запись исправления, ее сделал собственноручно тогдашний председатель Общества, генерал- майор медицинской службы Евгений Никанорович Павловский (1884-1965).“

Согласно архивным полицейским документам по розыску бежавшего 1876-1878 гг. фамилия Князя Крапоткина писалась через «А». Бежал он из России за границу, используя паспорт Левашева. Так в середине июля 1876 года князь П.А.Крапоткин стал простым русским дворянином Александром Константиновичем Левашевым 1851 г. рождения.

Петру Алексеевичу уже приходилось жить по чужим документам. В первый раз это случилось, когда он служил чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири. Ему пришлось возглавить «торговый караван», который должен бы найти краткую дорогу до Амура через Манчжурию, в которую китайскими властями был воспрещен вход русским войскам. И казачий офицер князь Крапоткин стал по «губернаторскому» подложному паспорту «Иркутским второй гильдии купцом Петром Алексеевым».“01

А в 1870-х годах он имел революционную кличку «Бородин», под этой фамилией его и арестовали. Только на очной ставке с хозяйкой квартиры, которая заявила в полицию, что у нее пропал жилец, стало ясно, что Бородин — это князь Петр Крапоткин.™1 Теперь за границей он стал русским вологодским помещиком Левашевым. Но вскоре ему пришлось признаться секретарю Лондонского Географического общества, помощнику редактора журнала «Nature» Скотту Кельти, что он не «Левашев, но на деле» князь Крапоткин, чем очень обрадовал англичанина. Ему пришлось подписываться сначала свои авторские публикации как Левашев, что, по-видимому, его тяготило. Затем он стал ставить инициалы «Р. К.», то «Prince K.».»°v

В апреле 1878 года парижская полиция уже знала, кто скрывается под фамилией Левашев, «и пришли арестовать одного русского студента с очень похожей фамилией». А Крапоткин прописался уже под своим «настоящим именем… и прожил в Париже еще около месяца», избежав, таким образом, ареста.

В декабре 1882 года Крапоткин был арестован французской полицией и через месяц был приговорен судом «за принадлежность к Интернационалу» к пятилетнему заключению и к штрафу в две тысячи франков». И вот тут, по всей видимости, при составлении на французском языке документов Крапоткин был записан: «Kropotkin [krapatkin]», как приводится в транскрипции эта трудная русская фамилия на французский лад.“™Через три года Кропоткин был помилован и, выйдя на свободу, получил документ с фамилией «Kropotkin», звучащая как «Крапоткин». К своему княжескому титулу Петр Алексеевич уже давно относился спокойно, в чопорной Англии его упорно величали «принцем», не смотря на его постоянные возражения. Тем более, что он стал одним из главных теоретиков отмены частной собственности и без государственного самоуправления, где не было ни начальства, ни председателей, ни родовых прозваний и

176

титулов, вообще никакой власти. Он и в обычной жизни старался так жить. Даже с женой заключил необычный, безвластный срочный договор на три года.

То, что Крапоткин на иностранных языках стал писаться как «Kropotkin», скоро дошло и до русской полиции. В деле «О розыске разных лиц в Петербургской губернии» за 1901 г. имеется циркуляр губернатора уездным исправникам и полицмейстерам от 22 июля 1901 г. «для зависящего распоряжений» с приложением четырёх фотографий, среди которых имеется и фото с надписью «Кропоткин Петр Алексеевич».0™’

Это ещё раньше заметил исследователь материалов архива III отделения Н.Ашешов, что «в переводе вопреки оригиналу, Крапоткин именуется уже «Кропоткиным».“»»

Но в России его знали как Князя и как Крапоткина. Поэтому часто появлялись в рекламах о новых книгах, где фамилия по-прежнему писалась через «А». Так в журнале за 1916 год «Голос минувшего» было сообщено о выходе «новой книги П. А. Крапоткина. О войне. С послесловием Вл. Л. Бурцева».™’1

В Россию Пётр Алексеевич вернулся как знаменитый революционер, перенёсший много страданий за правду в русских и заграничных тюрьмах, и не отказавшийся от мер переустройства общественной жизни на началах справедливости. И на практике доказал, что он не приемлет никакой власти, не принял предложения занять министерский пост, отверг и подачку привилегированных пайков в голодное время, а в разгул «красного террора» занялся написанием философского труда, о взаимоотношении между людьми на основании нравственности — Этики. Но от холода в нетопленном доме простудился и умер от воспаления легких. Через неделю после смерти П.А.Кропоткина Пленум Московского Совета Р. К. и К. Д., на волне всеобщей скорби, утвердил Постановление, «Об увековечении памяти Товарища Петра Алексеевича КРОПОТКИНА», подготовленное его приверженцами:

  1. Переименовать улицу Пречистенку в улицу Кропоткина.
  2. Переименовать Штатный переулок, где находится дом, в котором родился товарищ Кропоткин в переулок Кропоткина.
  3. Дом №26, в котором родился Кропоткин отдать под Музей имени Кропоткина и прибить на нём доску, что в этом доме родился товарищ Кропоткин.
  4. Переименовать одну из библиотек, — находящихся в ведении МОНО, — в«Библиотеку имени товарища Кропоткина».
  5. Предоставить дом в городе Дмитрове, в котором умер товарищ Кропоткин, в распоряжение его семьи и поместить на этом доме памятную доску о кончине товарища Кропоткина.
  6. Просить Государственное Издательство издать важнейшие сочинениятоварища Кропоткина, в первую очередь его «Историю Великой Французской Революции».
  7. Оказать через Государственное Издательство возможное содействие книгоиздательству анархистов «Голос Труда» в издании сочинений товарища Кропоткина.“ ’1

Так Князь П.А.Крапоткин стал официально Товарищем П.А.Кропоткиным.

В Петрограде, а затем и в Ленинграде почитание памяти революционера-анархиста происходило с некоторой задержкой. Только 1 августа 1927 г. одна из улиц Ленинграда, а именно, Белозерская, находящаяся невдалеке от Петропавловской крепости, была переименована в улицу Кропоткина «в честь П.А.Кропоткина — географа, геолога, социолога, одного из теоретиков анархизма».““ 1 августа 1927 г. ешё тем знаменательно, что согласно Постановлению ВЦИК и СНУК РСФСР, Ленинградская, Мурманская, Новгородская, Псковская и Череповецкая губернии были ликвидированы, а их территории

177

вошли в Ленинградскую область.“»1 А еще 2 августа 1920 г. было принято решение о слиянии Губисполкома и Горисполкома, с единым Президиумом и Председателем Губисполкома.

С марта 1926 г. по январь 1930 г. председателем исполкома Петроградского — Ленинградского губернского, областного совета был Комаров Николай Павлович (Собинов Федор Евгеньевич). Собинов ^Комаров) с 1902 г работал фрезеровщиком на заводе «Новый Лесснер». Затем на Путиловском заводе, где вступил в 1909 г. в РСДРП. В январе 1919 г. Комаров был направлен в ЧК, где организовал Особый отдел по борьбе с контрреволюцией и шпионажем. С 1920 г. становится начальником Особого отдела охраны финляндской границы. Работая в этой должности, он, конечно, изучал дело по бегству и розыску через Финляндию Князя Крапоткина, и всё сделал, чтобы такое не повторилось в его ведомстве, за что и был награждён орденом Красногб Знамени.”01“1

Комарова на посту Председателя исполкома Ленинградского областного Совета в январе 1930 г. сменил Кодацкий (Кадацкий) Иван Федорович. Он как и Комаров начинал работать станочником на заводе «Новый Лесснер». В январе 1917 года был арестован за революционную деятельность, и в тюрьме слышал рассказы о побеге Князя Крапоткина, чем был непомерно восхищён. В октябрьском перевороте 1917 г. принимал активное участие, производил захват столичной телефонной станции. В голодные дни 1918 г. по поручению Ленина, был направлен на Каспий для руководства организацией рыбных промыслов. В 1920 г. возглавлял рыбное управление и в Дагестане. С 1922 г. — в Петрограде на партийной и хозяйственной работе. С 1928 г. на руководящей работе в Облсовнархозе.“’“» Узнав, что в Стрельне со времён Константина Павловича организован рыбный промысел, где сохранились лодки, причалы, сети, коптильни и дом рыбаков, организовывает рыболовецкий колхоз. Здесь в Стрельне он, по-видимому, от рыбаков и узнал историю о «морском» бегстве Кропоткина. Имея несуразицу с буквами «А» и «О» в своей фамилии: Кодацкий-Кадацкий, очень хорошо понимал и беду Крапоткина с его «А» и «О». По всей видимомости, это он вышел с предложением и подготовил постановление 0 переименование улицы в Стрельне в память «Крапоткина», почему и на старой синей эмали уличной табличке в Стрельне сохранилась надпись «ул. Крапоткинская». Старые революционеры хорошо знали истории своих предшественников.

Комаров и Кодацкий (Кадацкий) в 1937 г. были оба репрессированы, приговорены к ВМН и немедленно расстреляны. Потому их документы о переименовании улицы в Стрельне так и не удаётся ещё отыскать. Но собранного исторического материала достаточно, чтобы к 170-летию Кропоткина организовать в музее «Морская Стрельна» экспозицию «Князь П.А.Крапоткин в Стрельне».

30 октября 2012 г. Стрельна, ул. Пристанская, 12.