Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений

Ярослав Викторович Леонтьев

Кропоткин как правозащитник

Вынесенная в заглавие тема фактически еще не становилась предметом внимательного рассмотрения в научном кропоткиноведении. А ведь в дореволюционный период П.А. Кропоткин, безусловно, оказывал необходимое содействие Комитету помощи административно-ссыльным, организованному в Лондоне его женой, и после революции был выбран почетным членом Политического Красного Креста и членом Совета Московского Комитета ПКК. Вероятно, требует еще дополнительного изучения его связь с организациями политпомощи анархистам (обобщенно именуемые «Черным Крестом»),

Основанный С.Г. Кропоткиной Комитет помощи административно-ссыльным имел тесные связи с созданным в 1910 г. В.Н. Фигнер Парижским Комитетом помощи политическим каторжанам. Вера Фигнер вспоминала, как в Англии «в царский период Софья Григорьевна из года в год объезжала несколько таких больших городов, как Манчестер, и на митингах делала доклады о положении ссыльных». [1] На деньги, собранные Кропоткиной, Фигнер пыталась организовать побег с каторги Марии Спиридоновой [2] Во время одной из поездок в Англию Фигнер выступила с речью о жизни в Шлиссельбургской крепости на митинге, созванном кружком имени Герцена. Переводчиком по ее просьбе был Кропоткин. Этот митинг, по словам Фигнер, дал 700 рублей, которые она «тотчас отослала в Петербург для пересылки в Горный Зерентуй Егору Созонову для товарищей».[4]

В 1918-1920 гг. последовали знаменитые послания П.А. Кропоткина к В.И. Ленину. Однако мало кто связывает первое из обращений Кропоткина, отосланное вскоре после принятия декрета о «красном терроре», с именем П И. Пальчинского.

Петр Иоакимович (Акимович) Пальчинский (1875-1929) — товарищ (заместитель) министра торговли и промышленности Временного правительства, с 28 августа 1917 г. — помощник военного губернатора Петрограда по гражданской части, назначенный непосредственно перед 25 октября помощником уполномоченного по водворению порядка в Петрограде и занимавшийся организацией обороны Зимнего дворца, — был давним знакомым Кропоткина.

Пальчинский доводился родным племянником соратнику Кропоткина по народническому движению начала 1870-х гг. Н.В. Чайковскому, а его жена происходила из рода декабристов Бобрищевых-Пушкиных. Окончив в 1900 г. Горный институт, Пальчинский работал управляющим каменноугольными рудниками Головинского товарищества Черемховского района в Иркутской губернии и являлся акционером ряда российских горнопромышленных фирм. С 1903 г. он входил в состав крупной общественной организации инженеров и техников — Русского Технического Общества, а в 1918 г. был избран председателем РТО. Вынужденный в 1908 г. покинуть пределы России из-за нависшей над ним угрозы судебного преследования за участие в разгар Первой

________
1. Фигнер В.Н. После Шлиссельбурга // Поли. собр. соч. Т. 3. М., 1932. С. 318. — О Лондонском Комитете см. также: Лебуржуа. П.А. и С.Г. Кропоткины в деле помощи русским ссыльным//Каторга и ссылка. 1926. Кн. 1(22). С. 141-142.
2. Там же. С. 228.
3. Там же. С. 320.

130

русской революции в т.н. «Иркутской республике» и Комитете (Совете) служащих и рабочих управления, депо и станции Иркутск (где он был секретарем), Пальчинский первоначально поселился в Лондоне. Здесь он активно включился в жизнь эмигрантской колонии, став одним из организаторов «Русского кружка им. А.И. Герцена».

Супруги Пальчинские близко сдружились с четой Кропоткиных и с их дочерью Сашей (Александрой Петровной). Позже Пальчинский вспоминал о начале знакомства:«Этот лондонский период и близость с Кропоткиным выявили мне самого себя как единомышленника, а не просто последователя П.А. Кропоткина, оформившего многое изтого, что было во мне еще не особо в отчетливых контурах». [1]

В свою очередь Кропоткин так отзывался о молодом горном инженере: «Я близко знаю Папьчинского <…> по громадной работе, выполненной им для Русской Мануфактурной Выставки в Италии, по его добросовестной и поразительнойработоспособности в научных инженерно-экономических исследованиях» [2]

Несмотря на формальное юридическое преследование, Пальчинский заочно был назначен уполномоченным и заведующим отделом Совета Союза горнопромышленников Юга России. После амнистии 1913 г. он вернулся на родину, где сразу же стал акционером ряда промышленных фирм, членом правления акционерного общества «Лысьвенский горный округ» и директором правления акционерного общества «Люборад». В дальнейшем он стал организатором синдиката «Продуголь», а во время начавшейся войны с присущей ему энергией включился в работу Центрального Военно-Промышленного Комитета. В дни Февральской революции Пальчинский стал одним из технических руководителей переворота. В 1917 г. он возглавил Комитет военно-технической помощи и был назначен главноуполномоченным Временного правительства по снабжению страны металлами и топливом. В это время Пальчинский делается одним из самых заметных людей в России. После отставки Б.В. Савинкова за связь с корниловщиной Пальчинский сменил его на посту генерал-губернатора Петрограда. За время нахождения на этом посту, в течение всего одной недели, Пальчинский сумел обеспечить инженерную защиту города в связи с возобновившемся немецким наступлением, а также успел прикрыть центральный орган большевиков — газету «Рабочий». Затем он был перемешен на пост председателя Особого совещания по обороне. Вследствие свержения Временного правительства он угодил вместе с арестованными министрами в Петропавловскую крепость. Публикуемое ниже письмо было, скорее всего, самым ранним по времени обращением советского политзаключенного к Кропоткину.

Освобождение его автора под приличный залог последовало лишь 7 марта 1918 г. Хотя в дальнейшем инженер Пальчинский дистанцировался от активного участия в политике и сосредоточился на профессиональной деятельности, уже 25 июня он снова был арестован Петроградской ЧК. После убийства Урицкого и ранения Ленина жизнь его находилась под реальной угрозой.

Вот тогда и последовал «крик отчаяния» — письмо Н.А. Пальчинской от 8 сентября 1918 г. из Петрограда в Дмитров. В первых строках письма она взывала:

«Глубокоуважаемый и дорогой Петр Алексеевич!
Обращаюсь к Вам в момент крайней, смертельной опасности для моего мужа. Вы знаете уже, вероятно, что он объявлен заложником в первом списке, седьмым по счету, и должен поплатиться жизнью за малейшее, что случится, м<ожет> б<ыть>, за провокаторский выстрел. Этот ужас почти неизбежен, это смертный приговор. Погубят человека в цвете лет, только подошедшего к вершине своего развития и творчества,

1 Цит. по: Гараевская И.А. Петр Пальчинский: Биография инженера на фоне войн и революций. М., 1996. С. 34.

2 Вопросы философии. 1991. № 11. С. 60.

131

даровитого, так уже много сделавшего для родины, и конечно могущего еще много сделать. Он и сейчас в тюрьме пишет и работает».

А далее именно Папьчинская подала Кропоткину мысль о свидании с Лениным. Она писала: «Дорогой Петр Алексеевич! У Вас в руках есть средство предотвратить этот ужас. Сделайте это ради всех осужденных на смерть этим варварским заложничеством и ради Петра Иоакимовича, который всегда так любил Вас чистосердечной любовью и к которому Вы всегда так хорошо относились. Сам Ленин, еще живя за границей, конечно, Вас знал и чтил. Он не может не прочесть Вашего письма, если Вы к нему обратитесь с протестом и негодованием. Напишите ему, какой позор грозить смертью людям, которые, сидя в тюрьме, ничему не могут теперь помешать, тем более, выступлениям отдельныхличностей…».[1]

Кропоткин ответил незамедлительно: «Дорогая, милая Нина Александровна. Не могу передать Вам то, что почувствовали мы, прочитав Ваше письмо!..Я понимаю, что Петр Иоакимович ни за что не хочет, чтобы об нем просили теперешних и каких бы то ни было правителей России. Но я сейчас же попросил свидания с Ульяновым, чтобы поговорить с ним о терроре и о том, что он готовит революции и России вообще в ближайшем будущем и — не только России, но и всему прогрессивномудвижению во всем мире». [2]

Пальчинский не был казнен, однако, петроградские власти продолжали держать его под арестом, мстя за его роль во Временном правительстве. После личного обращения Ленина к Зиновьеву сложилась парадоксальная ситуация: в Дом предварительного заключения к сидевшему в нем Папьчинскому был открыт доступ посетителям — его жене, родственникам и многочисленным коллегам из возглавляемых им Института изучений «Поверхность и недра» и Русского Технического Общества, Научно-технического отдела ВСНХ, Петроградского горного института, Главного сланцевого комитета и т.д. Лишь после отправки Пальчинского в распоряжение ВЧК в Москву последовало его освобождение из-под стражи 17 марта 1919 г.

В итоге он задержался в Москве, поселившись у председателя коллегии Главного сланцевого комитета И.М. Губкина. Пальчинский вновь сблизился с Кропоткиным, получив в свое распоряжение полуразвалившийся домик-сторожку рядом с домом Кропоткиных в Дмитрове. Здесь он бывал наездами, живя по несколько дней, отдыхая и работая в уединении. [3]

В это время под свое покровительство его взял Г.М. Кржижановский. Пальчинский продолжал возглавлять реорганизованный НИИ «Поверхность и недра», издавать одноименный журнал, преподавать в Петроградском Горном институте, а самое главное — как всегда, энергично он включился в работу по ликвидации экономической разрухи.«Лето 1920 г., — вспоминал он, — прошло под знаком ГОЭЛРО».[4] И как раз именно это лето, последнее лето Кропоткина, Пальчинский провел рядом с ним в Дмитрове. В то время, как Кропоткин писал «Этику», его сосед трудился над разработкой программы научной организации труда и механизации производственных процессов с помощью электричества в ходе электрификации. Вероятней всего можно предположить, что Кропоткин обсуждал с Пальчинским свой третий визит к Ленину (вторая встреча состоялась, согласно воспоминаниям В.Д. Бонч-Бруевича, в мае 1919 г.) перед вынесением приговора по делу «Тактического центра».

После создания Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П.А. Кропоткина Пальчинский был приглашен на пост заместителя председателя

________
1 Цит. По: Гараевская И.А. Указ. соч. С. 98.
2 Там же.
3 Там же. С. 101. 4
4 Там же. С. 109.

132

Исполнительного бюро, которое возглавила В.Н. Фигнер. Защищая его от нападок анархистов А.М. Атабекяна и Г.Б. Сандомирского, почетная председательница Исполнительного бюро С.Г. Кропоткина отвечала им: «Пальчинский не ищет составить себе имя, входя в этот комитет. У него есть уже свое большое и честное имя в своей специальности. Он один из крупных и честных инженеров в России. Я его просила войтив комитет…». [1]

За огромный вклад в ликвидацию разрухи и достижения в народном хозяйстве Пальчинскому было присвоено звание Героя Труда. Также он был награжден Орденом Трудового Красного Знамени. Однако шлейф соратника Керенского, не раз заклейменного в статьях самого Ленина, продолжал тянуться за ним. В начале 1920-х гг. Пальчинский снова подвергся преследованиям, а 21 апреля 1928 г., в разгар «Шахтинского дела», был арестован по обвинению в участии в Совете существовавшего в воображении следователей антисоветского «Союза инженерных организаций». Он провел более года во Внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке и в Бутырской тюрьме, а 22 мая 1929 г. был приговорен Коллегией ОГПУ к расстрелу по обвинению в руководстве заговором и вредительством на железнодорожном транспорте и в золото-платиновой промышленности (вместе с известными организаторами транспортного дела Н.К. фон Мекком и А.Ф. Величко). Но и даже после смерти Папьчинского не оставили в покое. Через год его имя фигурировало на процессе по делу Промпартии в качестве идейного вдохновителя также никогда не существовавшего «Инженерного центра». А его вдова H.A. Пальчинская была выслана из Ленинграда в Старую Руссу, где зарабатывала на пропитание в качестве медсестры райбольницы вплоть до ареста, закончившегося расстрельным приговором в 1938 г.

***

Второе публикуемое письмо касается арестованных анархистов — участников первого Всероссийского съезда анархистской молодежи в 1919 г. Ранее, незадолго до разгрома Московской федерации анархистских групп в апреле 1918 г., МФАГ способствовала созданию кружка юных анархистов, который затем был преобразован в организацию «Свободная мысль», состоявшую из учащихся и молодых рабочих. Выходивший с августа 1918 г. журнал «Жизнь и творчество русской молодежи» первоначально издавался коммуной молодежи «Единение» и редактировался Н.В. Марковым, который выдвинул идею создания общероссийской федерации «Союзов вольной молодежи». Вокруг редакции журнала сложился Московский Свободный Союз молодежи. К идейным вдохновителям анархистской молодежи относился тогда Л. Чиволов (лит. псевдоним известного советского писателя, драматурга и сценариста. Гепоя Социалистического Груда (1979). лауреата Сталинской и двух Государственных премий СССР Е.И. Габриловича), а в числе авторов был начинающий литератор и земляк Габриловича из Воронежа — Андрей Платонов (наст, имя А.П. Климентов). Позже журнал стал органом Московской анархической ассоциации молодежи. Со сдвоенного номера 28/29 от 13 апреля 1919 г. начинается активное сотрудничество с журналом литераторов- имажинистов, и прежде всего, В.Г. Шершеневича, провозгласившего с его страниц: «Под наши знамена — анархического имажинизма — мы зовем всю молодежь, сильную и бодрую».

В декларации, объявляющей о создании Всероссийской федерации анархистской молодежи (ВФАМ), датированной 26 января 1919 г., говорилось, что создаваемая новая всероссийская организация ставит своей целью «духовное объединение всей анархической молодежи без различия политических и иных течений, от индивидуалистов

______
1 Там же. С. 113.

133

до коммунистов включительно». Вместе с тем декларировалась аполитичность ВФАМ «ввиду многочисленных разногласий в тактике анархизма», но при этом подчеркивалось, что создающаяся федерация «поддерживает отношения со всеми анархическими объединениями». Временный Секретариат ВФАМ был образован 2 февраля на совместном заседании редакции журнала «Жизнь и творчество русской молодежи» и Московской анархической ассоциации молодежи.

В новом списке сотрудников журнала, «изъявивших свое согласие на сотрудничество», в майском номере значились С. Есенин, А. Кусиков, А. Мариенгоф, С. Третьяков, Борис и Николай Эрдманы, поэтесса Наталья Поплавская (сестра Бориса Поплавского) и др. На съезде анархической молодежи, о котором идет речь в публикуемом письме, В. Шершеневич должен был выступить с докладом «Анархическая молодежь и искусство».

Накануне съезда, в мае 1919 г. ВФАМ выступила с новой декларацией, в которой провозглашалась линия на организацию массового молодежного анархистского движения и отход от аполитичности. В этой связи обращает на себя внимание напутствие молодым анархистам от П.А. Кропоткина, который в беседе с руководителями ВФАМ в мае (предположительно, в тот же самый приезд в Москву, когда произошла встреча с Лениным) заметил: «Серьезное время переживаем мы. Старый капиталистический мир рушится, средства, избранные Советской властью для осуществления своих хороших целей, были и есть самые скверные, и, таким образом, ясно видно, что путь большевиков приведет нас к ужасной реакции. Нужно снизу творить революцию и строительство новой жизни, а не сверху, и в этом строительстве предпочтение должно отдать не человеку партии, а чсловеку-профессионалу». [1]

Ввиду разгрома съезда идейные «внуки» Кропоткина обратились к нему с письмом, которое дошло до адресата и отложилось в той части кропоткинского архива, которая находится в ГАРФ. Обращение написано рукой «Максима» (Э.Я. Барона). К сожалению, реакция Кропоткина на это письмо остается неизвестной. В целях идентификации остальных участников съезда, не успевших подписать письмо, в Приложении публикуется обращение лидера Всероссийской федерации анархистов-коммунистов A.A. Карелина в ПКК.

Последнее из публикуемых писем, адресованных Кропоткину, касается как раз его роли в Политическом Красном Кресте. Оно имеет угловой штамп Московского Комитета ПКК, датировано 4 мая 1920 г. и скреплено круглой печатью Председателя Комитета Московского ПКК.

Первое общее собрание МПКК, состоявшееся 11 апреля 1918 г., избрало председателем Комитета — Н.К. Муравьева, товарищем (заместителем) председателя — Е.П. Пешкову. «Правозаступнику» (как тогда говорили) своего времени № 1 — Николаю Константиновичу Муравьеву (1870-1936) — посвящены две относительно недавно вышедшие книги. [2] В одном из дел фонда П.А. Кропоткина в ГАРФ находится извещение

_______
1 Жизнь и творчество русской молодежи. 1919. № 32-33. С. 1.
2 См.: Волков А.Г., Угримова Т.А. «Стой в завете своём…». М., 2004; Варфоломеев Ю.В. Николай Константинович Муравьев: адвокат, политик, человек / Под. ред. H.A. Тооипкого. Саратов, 2007

134

Московского Комитета ПКК от 3 апреля 1919 г. об избрании его почетным членом.’ Как именно, Кропоткин откликнулся на письмо Н.К. Муравьева, и состоялась ли испрашиваемая встреча, к сожалению, неизвестно. Но с большой вероятностью можно допустить, что визит в Дмитров адвоката Муравьева все-таки имел место. По крайней мере, тогда не покажется неожиданным вхождение Муравьева в 1921 г. в состав Исполнительного бюро Всероссийского общественного комитета по увековечению памяти П.А. Кропоткина, разумеется, согласованное с семьей покойного. В то же время, рассматриваемую тему «Кропоткин, как правозащитник» ни в коей мере нельзя считать закрытой данной публикацией.

Петропавловская крепость, Трубецкой бастион, № 43

2/ХП 17.

Дорогой Петр Алексеевич!

Со среды пошел второй месяц нашего сидения в Трубецком бастионе, с которым связаны история всего русского освободительного движения. Помнится, Вы сидели здесь же, если не в Алексеевском равелине. [1]

Разумеется, меньше всего я думал попасть сюда волей «революционной демократии», хотя бы и в кавычках. Правда, в связи с предательской политикой большевиков и чудовищными слухами, доходящими до нас и подкрепляемыми даже большевистской прессой, все больше выясняется роль германского штаба и столпов царского режима во всем этом деле, и говоришь себе — это не демократия, а все та же «охранка» под новым соусом, но со старыми приемами.

Однако, неистребимую веру в здравый смысл народа и в неизбежное торжество лучших идеалов надо иметь теперь, чтобы не ужаснуться перед всей гнусностью картины, которая развертывается перед миром творцами переворота. К счастью своему, я таким неистребимым чувством глубочайшей веры вооружен и, хотя и с тяжелым сердцем, но переношу действительность. Очевидно, чтобы массы поняли, как и кем они одурачены, необходимо им пережить весь ужас позора благодаря преступной деятельности большевиков и испить до дна всю чашу унижения. Я помню Вашу речь на Госуд<арственном> Сов<ещании>», когда Вы говорили о Франции после 17<91> года1″ и кажется мы должны пережить все это для нашего просветления. Я, правда, верю в возможность этого просветления и роста со скорейшим крахом всего большевистского правительства, но едва ли не остаюсь с этой верой в единственном числе.

Сегодня у меня была Саша на свидании вместе с женой|у, и Саша мне сказала, что Вы мне писали или хотели писать, так вот сообщаю, что ничего не было, и лучше Вы не прямо мне пишите, а на имя Саши и тогда здесь это вернее получится с моей обычной корреспонденцией.

Я, конечно, работаю как всегда. Читаю, продолжаю работу для своей поверхности и недру, занимаюсь английским и итальянским, плету корзины и т.д. Типографию мою уже ограбили — пришли из Центробалта»1, разобрали машины, упаковали их и шрифт, сказали, что на постановление народн<ых> комиссаров им на… (следует неудобоцитируемое слово), запаковали в ящики и отправили в Гельсингфорс. Просто и мило.

_______
1 ГАРФ. Ф. 1129. Оп. 1. Д 23.

135

Ну, дорогой Петр Алексеевич, обнимаю Вас крепко, и Софью Григорьевну, и надеюсь, что мы с Вами увидим скоро лучшие времена.

Ваш П. Пальчинский

НИОР РГБ. Ф. 410. Карт. 13. Ед. хр. 55. Л. 1 — 2 о б —

Автограф.

Москва, чрезвычайка, 3 июля 1919 г.

Дорогой и любимый дедушка, Петр Алексеевич!

К Вам пишут 23 (двадцать три) арестованных делегата первого Всероссийского Съезда Анархистской Молодежи.

Съезд собрался легально 29 июня с.г. На 3-ий день, т е. 1 июля в 2 ‘А ч. Дня на заседании съезда, явился на двух автомобилях вооруженный отряд чрезвычайщиков, которые всех нас обыскали и арестовали. Обыскано было помещение съезда, квартиры некоторых тов., проживающих в г. Москве, и всюду сделаны были выемки документов. На грузовике нас повезли в Московскую чрезвычайную комиссию, что на Лубянке, д. № 11.

По дороге мы пели «Интернационал» и «Жертвою пали» и пр<очие> и кричали «да здравствует Анархия».

Благодаря нашему протесту, на следующий день нас начали допрашивать. Допросы некоторых тов<арищей> продолжались по 2-3 час.; некоторых допрашивали ночью.

На просьбы отправить нас на работы наравне с другими арестованными нам ответили угрозой посадить в одиночку.

Сидим в небольшом подвале по 70-90 человек. Что нас ожидает в дальнейшем, мы не знаем.

Мы протестуем против произвола и насилия «рабоче-крестьянской» власти над молодым поколением России и Украины. Будущее принадлежит нам, молодежи, и только мы всецело будем ответственны за судьбы народов России и Украины, и поэтому мы рассматриваем наш арест, как поступок варварский.

Мы имеем право на свободное саморазвитие, а также на взаимопомощь и объединение с этой целью. Те, кто ставят нам препятствия в этом деле, тормозят дело умственного, культурного, и, в значительной мере, экономического прогресса.

Горячо протестуя против разбойничьего к нам отношения «социалистического» правительства, мы просим Вас, дорогой Петр Алексеевич, присоединить свой голос к нашему протесту.

Да живет Анархия!

Долой всякую власть со всеми ее институтами произвола насилия и паразитизма.

Секретари Съезда

Ал. Уранский’»
[не заполнено] Делегаты Съезда:

представитель Украины (делегат Киевской группы анархистск<ой> молод<ежи>

«Набат») Максим (Эм. Барон»11) москвич И. Орлов-Тараканский

136

Павел Исаев”1, делегат из г. Вятки Гжатск<ий> уезд (подпись нрзб.) питерский Вл. Ольденборгер Жебелев — г. Бологое

Ввиду необходимости спешно передать письмо, а то не все успели подписаться

Максим

ПЕТРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ КРОПОТКИНУ

г. Д м и т р о в

Глубокоуважаемый Петр Алексеевич!

Год тому назад Вы были выбраны почетным членом Политического Красного Креста, Председателем Комитета которого в Москве состою я. На последнем, втором по возобновлении деятельности Общества, Годичном Общем Собрании Вы вместе с Верой Николаевной ФИГНЕР выбраны в члены Совета нашего Общества, и мне очень бы хотелось, чтобы эта формальная и душевная связь Ваша с нашим Обществом, живо нами

<-> близкими деятелями Комитета — чувствуемая, оживилась непосредственным нашим общением. Накопился целый ряд вопросов, по поводу которых очень хотелось бы поговорить с Вами лично.

В виду всего этого очень прошу Вас, не откажите в любезности сообщить мне, не предполагаете ли Вы приехать в Москву в ближайшее время, и, если предполагаете, то не

очень ли я стеснил бы Вас, если бы позволил себе приехать к Вам в Дмитров’. В этом последнем случае не откажите сообщить мне, по каким дням и в какое время дня Вам было бы удобнее меня принять, предоставив мне в этом отношении некоторый выбор. Очень был бы рад получением от Вас скорого ответа.

Прошу принятьуверение в искренности и преданности, Н. Муравьев

НИОРРГБ. Ф. 410. Карт. 4.

Ед. хр. 30. Л. 1. —

Машинопись, подпись — автограф.

Приложение.

Прошу Красный Крест, а в частности тов. Винаверах, принять меры для освобождения арестованных членов съезда анархической Молодежи. Весь съезд был арестован Чр<езвычайной> Ком<исссией> в количестве 23-24 человек. 6-7 человек были освобождены. 17 остались арестованными и переведены в Бутырку, хотя ходит непроверенный слух, что из них будут освобождены еще 5 человек. К арестованным предъявлено удивительное обвинение: в «активно недоброжелательном отношении к советской власти». Какие удивительные юристы квалифицировали таким образом деятельность юношей 16-20 и, быть может, несколько более старшего возраста, — понять трудно. Было бы очень желательно довести о странном обвинении и, безусловно, нелепом аресте до сведения кого-либо из грамотных в вопросах социалистического права большевиков, от которых зависит освобождение зря арестованной молодежи. Арестовано

_______
1 В письме ошибочно напечатано Дмитриев.

137

5 москвичей: Семенов Василий Ефимович, Орлов-Таракаиский Иван Афанасьевич, Мейер (Уранский) Александр, Марков Николай Васильевич, Теплов Владимир Николаевич. Арестовано 1 приезжих (не считая освобожденных): Ольденборгер Владимир, Кутьин Алекс. Констант., Жебелев Алекс. Петрович, Жигарев Алекс. Михайлович, Исаев Павел Ефимович, Ильин Яков Иванович, Палегуев Сергей Александрович, Большаков-Зеленский Вас. Яков., Рыбников Николай Михайлович, Юдаев Вениамин Федорович, Ульянов Федор Федорович, Подобедов Максим Михайлович.

С товарищеским приветом, Лн. Карелин

8 июля 1919 года.

1-й дом Советов. Комната 219.

Подано заявление в М. Ч.К.

22 июля 1919 г.

ГАРФ. Ф. Р-8419. Оп. 1. Д. 280. Л. 3 — 3 об. —

Машинопись, подпись и приписка — автограф.

__________
1 В Алексеевском равелине находился в заключении М.А. Бакунин, а П. А. Кропоткин действительно сидел в тюрьме Трубецкого бастиона в 1874-1876 гг.

2 Свое выступление на Государственном совещании, проходившем в Большом Театре, Кропоткин начал с призыва «раз и навсегда порвать с циммервапьдизмом» и «стать дружной стеной на защиту нашей родины» и провозгласил здравицы в честь героизма итальянских солдат и китайской демократии, включившейся в борьбу против Германии. Он призывал прекратить споры и объединиться идейным противникам: «У нас одна Родина и за нее мы должны стоять и лечь, если нужно, все мы, и левые, и правые». Этими словами Кропоткин закончил свою речь. Кроме того, он потребовал провозгласить Россию федеративной республикой, «аналогичной Штатам, где каждый штат имеет свой парламент, но парламент решает только внутренние дела». Подобней см.: Кропоткин П.А. Речь на Государственном совещании 15 августа// Государственное совещание 12-15 августа 1917 г. М.; Л.: Гослитиздат, 1930. С. 229-232.

3 В своих речах Кропоткин часто касался событийного ряда Великой Французской революции. Для сравнения, выступая 25 июня 1917 г. в Петрограде на митинге по случаю отправки на фронт первого отряда инвалидов-добровольцев, он, в частности, сказал. «Мы все с восторгом читаем о том, как Париж чествовал в 1793 г. добровольцев-инвалидов, отправлявшихся на войну защищать Францию от нападения королей, с целью уничтожить французскую республику. Такое же чувство охватит и Россию и будет читать грядущее поколение о вашем подвиге. Сотни молодых людей, — если они до сих пор равнодушно относятся к войне, — ваш пример заставит задуматься. Он вызовет в них новые мысли, они подумают, что нет правды в словах тех, кто говорит, что рабочему нет дела, кому будут принадлежать Польша, Литва, Рига и Ревель, или немецкие капиталисты».

4 Речь идет о дочери Кропоткина Александре Петровне, по мужу Лебедевой, и супруге Пальчинского Нине Александровне, урожденной Бобрищевой-Пушкиной

5 Имеется в виду редактируемый им журнал «Поверхность и недра», названный В.И. Вернадским, «лучшим журналом в этой области знаний».

6 Высший выборный орган Балтфлота — Центральный комитет Балтийского флота. По данным И.А. Гараевской, типографское имущество было реквизировано комиссарами П.А. Запуцким (большевик) и И В. Балашовым (левый эсер) от имени Петроградского ВРК под предлогом бездействия типографии и задолженности рабочим.

138

7 Уранский (Мейер-Уранский) Александр Александрович — впоследствии был арестован как анархист-коммунист и в октябре 1929 г. приговорен к 3 годам заключения в Соловецком лагере особого назначения. Дальнейшая судьба не известна.

8 Барон Эммануил Яковлевич (1899, по др. данным 1901 — ?) — уроженец Одессы, проживал в Киеве. По делу об аресте участников съезда ВФАМ был освобожден на поруки А.А. Карелина. Вторично арестован 26 сентября в связи с взрывом в помещении МК РКП (б) в Леонтьевском пер. Дальнейшая судьба не известна.

9 Павел Ефимович Исаев вместе с экс-секретарем ВФАМ Николаем Васильевичем Марковым имел прямое отношение к «анархистам подполья». Исаев подвизался в подпольной типографии и был расстрелян по данному делу; Марков наряду с К. Ковалевичем участвовал в «литературной группе» организации, его судьба не выяснена.

10 Винавер Михаил Львович (18801942) — российский политический деятель (член Бунда с 1898 г., затем меньшевик), инженер-технолог по специальности, правозащитник, деятель Московского Комитета ПКК и Польского Красного Креста, заместитель Е.П. Пешковой в организации «Помощь политическим заключенным» (с 1922 г.).