Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина. М., 1995. Вып. 1: Идеи П.А. Кропоткина в философии. С. 95–113.
М.К.Грин
США
КРОПОТКИН. СОЦИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО
И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ МЕТАФОРЫ
1. Теория социальной метафоры философии
В докладах на конференции мы слышали о четырех традиционных взглядах на мир. Первая традиция, идущая от Адама Смита через Дарвина, описывает мир в терминах конфликта и борьбы. Другая проходит через творчество Кропоткина и рассматиривает мир с точки зрения органичного, самоорганизованного целого. Третья традиция описывает мир как иерархическую организацию, а четвёртая делает это с точки зрения утопической трансформации. Кропоткин дискутировал с тремя вышеупомянутыми идеями. По его словам, правители обычно используют иерархические методы организации, военные находятся в состоянии конфликта и конкуренции, а анархисты полагаются на процесс самоорганизации.
Современные антропологи и лингвисты полагают, что указанные четыре способа видения мира являются фундаментальными для западного общества.
Ж.Дюмезиль, изучая религии различных индо-европейских культур, обнаружил, что пантеоны богов и богинь разных религиозных систем имели сходные структуры [1]. Дюмезиль разделял их на три группы. В религиях первой группы — единственный бог, дающий законы, силы поддержки этих законов, а также силы, ограничивающие нарушителей законов. С этой точки зрения мир полон правил и ритуалов, которые созданы центральной властью для поддержания порядка. В основе религий второй группы — бог-воин, сверхъестественно быстрый и сильный, олицетворяющий активное торжество над сопротивляющимися. С этой точки зрения мир полон конфликтов, борьбы, насилия и сопротивления. Боги и богини третьей группы руководят ростом и развитием растений и животных; под их особым провидением находятся земледельцы и скотоводы. С этой точки зрения мир представляется совокупностью взаимосвязанных живых существ, которые растут, развиваются, размножаются и, вследствие этого, нуждаются в опеке и поддержке. Каждая из этих групп развила свой собственный круг социальных институтов и, как результат, свою собственную концепцию мира, базирующуюся на метафорах, вытекающих из типичных для них образов жизни. Монархи-жрецы стремились развить иерархическую концепцию мира, основанную на правилах и предписаниях, согласно которым каждый занимал присущее ему место. Воины стремились развивать концепцию общества, основанную на борьбе и конфликтах, в которой противостоящие стороны сходятся для сурового испытания битвой. Земледелец стремился развить концепцию мира, основанного на агрикультурной роста и развития.
За пределами этих трех предполагаемых групп существовали индивидуумы, не укладывавшиеся в существующий социальный порядок. Льюис в своей концепции экстатических религий [2] и Уоллес в концепции обновляющихся движений [3] демонстрируют, что мессианские религии и социальные движения возникают среди личностей, отвергутых социальным порядком, разрушившим прежнюю систему значений, тогда как они пытаются восстановить смысл значения в данном социальном порядке. Такие маргинальные группы пытаются переступить границы различий и конфликтов в обществе и создать новый социальный строй.
Современная теория антропологии, в форме теории культуры, развитой Мери Дуглас и ее последователями [4], рассматривает четыре образа жизни, сходные с теми четырьмя концепциями, о которых упомянуто выше. Труды этих антропологов убеждают в том, что общество создает условия для развития личности, комбинируя все четыре указанных образа жизни. Это происходит оттого, что индивидуумы различаются по своей потребности в порядке, по готовности идти на риск и по стремлению стать членом группы. Разнообразие обстоятельств человеческой жизни требует такого же разнообразия внутренне связанных систем, благодаря которым жизнь может получить цель и значение. К тому же все проблемы, с которыми сталкивается общество, обычно не могут быть разрешены при помощи единственной формы организации жизни. Без равновесия между различными образами жизни само общество будет препятствием в решении определенных проблем, которые в других обществах, обладающих более уравновешенным внутренним составом, поддаются решению.
Именно с этой точки зрения я хочу рассмотреть идеи Кропоткина и их связь с нынешней ситуации в России и в Соединенных Штатах.
2.Россия: трансценденция в революционном духе
Россия выходит из тисков движения за обновление. Как следствие этого, доминирующей (но не единственной) тенденцией является восприятие мира в рамках моделей, типичных для таких движений. Движения за обновление возникают тогда, когда социальные структуры распадаются, и индивидуумы не могут больше сохранять ощущуение ценности и достоинства в пределах данной системы. В таких условиях личность или группа могут сформировать новый, утопический образ общества. Существующее общество начинает восприниматься как испорченное; оно, следовательно, должно быть разрушено и заменено другим. Новые моральные нормы представляются попыткой спасения личности и общества, при том, что личности будет обеспечено самоуважение и чувство собственного достоинства. Путем истерического превращения в движение могут прийти большие массы людей. Как правило, такие движения осознают своей задачей уничтожение всяческого зла, содержащегося в социальной системе и возвращение к анархо-коммунистическим порядкам, лишенным власти над человеком, конфликтов и эксплуатации. Такие движения стремятся представить общество как гомогенное, неструктурированное единство, выходящее за пределы различий и противоречий существующего социального строя. Современный коммунизм следует рассматривать как движение за обновление, относя его к тому же типу движений, что и культ Диониса в Древней Греции, пророческая стадия древнееврейской религии, раннее христианство, радикальные движения протестантизма, культ карго в Океании, пляска духов американских индейцев и тому подобные бесчисленные движения на протяжении всей истории.
Эта традиция имеет глубокие корни на Западе, прослеживаемые со II-го тысячелетия до н.э., когда были завоеваны и покорены туземные народы и разрушена их система ценностей. B XIII в. Иоахим Флорский сформулировал профетический взгляд на историю, питавший эту традицию в Средние века и Новое время [5]. Согласно ему, история подразделяется на три возраста. В первом доминировали страх и рабство; во втором возобладали доверие и сыновнее подчинение. Наконец, в третьем возрасте, который еще не наступил, восторжествуют любовь, счастье и свобода. В этом грядущем возрасте не будет труда, люди превратятся в духовные тела и не будут нуждаться в пище. Установленная власть в каком бы то ни было виде исчезнет [6]. Идеи Иоахима Флорского оказали сильнейшее воздействие на ряд радикальных протестантских движений периода Реформации. Кропоткин, а позже К.Каутский, связывали новейшее коммунистическое движение с радикальными движениями протестантизма XVI в. (идея эта может быть наглядно подтверждена зрелищем памятника Мюнцеру в Бад-Франкенхаузене, Восточная Германия). Идеи Иоахима Флорского влияли на творчество Гегеля, повлиявшего, в свою очередь, на Маркса. Маркс же секуляризовал эту традицию. По Марксу, история движется от рабства (античный способ производства) через сыновнее подчинение (средневековый способ производства) к свободе (грядущий коммунистический способ производства). Те, кто был отвергнут настоящим порядком — пролетарии — восстанут и уничтожат весь капиталистический строй. Все законы и общественные порядки этого строя основаны на частной собственности, которая является источником угнетения пролетариата, и поэтому она должна быть уничтожена. Вместо Святого Духа Маркс вводит Революционный дух, который должен завладеть массами и привести их в Новый Иерусалим.
Современные коммунистические партии смешивают веберовские харизматические и бюрократические формы власти так, чтобы создать харизматическую бюрократию, у которой критериями для продвижения по служебной лестнице являются революционный дух, доктринальная чистота и преданность делу. Революционный дух увлекает захватывает и опьяняет личности, и они отбрасывают эгоизм и становятся существами нового социального типа [7]. Как утверждает И.Шафаревич, «эмоции, которые испытывают участники социалистических движений — это духовный восторг и вдохновение» [8]. Истинный сторонник революционной ортодоксии продолжает восхвалять Партию и Революцию даже в концентрационном лагере [9]. Частная собственность, семья, государство, разделение труда, бедность, денежный обмен и деньги, национальная принадлежность, классовая борьба — на последних стадиях коммунизма потеряют свое значение. Когда объективные условия существования эгоистической личности будут уничтожены, тогда самобытная индивидуальность исчезнет и заменится новым типом человеческого существа, в котором социальные чувства представлены будут в полной и чистой форме. В религиозной версии изобилие обеспечивает Бог, а в светской — технология и социальное производство. Маркс намеревался создать объективные условия, при которых социальные чувства были бы безграничны, предельно интенсивны, чисты и вечны. В соответствии с этим советские законы были задуманы как активный инструмент для создания «нового советского человека» [10], для «изменения человеческой природы», которые должны способствовать «революции в сознании» [11], чтобы индивидуумы стали «социально сознательными, преданными членами общества» [12] и приобрели «дух коллективизма» и «коммунистическое отношение к труду» [13]. Наказания осуществляются для «перевоспитания заключенных в духе сознательного отношения к труду» [14]. Важно, что на первом месте среди преступлений стоят преступления контрреволюционные, совершенные теми, кто предал дух революции.
Создание харизматической бюрократии путем подавления предпринимательских отношений и органичного образа жизни препятствовало экономическим новшествам. Г.Левин различает девять способов, которыми советская власть подавляла новшества: через строгую иерархию власти, с помощью узко-специализированных подразделений, через стремление к стабильности, благодаря неприязни к риску, с помощью контроля над исполнением и системы наград, из-за отсутствия возможностей роста в экономике, конкуренции и банкротств [15].
3. Американцы: бесконечная борьба
Некоторые теоретики доказывают, что русские должны попытаться полностью перенять американсую модель общественных и экономических отношений. Чтобы лучше осознать важность идей Кропоткина для России и для Соединенных Штатов, необходимо внимательно изучить концепцию мира и основные метафоры, которые лежат в основе американского образа жизни.
Метафоры опьянения и одержимости являются первостепенными в движениях за обновление, а метафоры борьбы и конфликта глубоко вошли в американскую концепцию жизни (хотя это и не единственная ее модель). Выражаясь обобщенно-метафизически, мир становится боевым лагерем, в котором никогда не кончаются сражения и раздоры, где противостоящие силы сходятся, чтобы проверить, какая из них лучше. Считается, что эта концепция общества выработана Гоббсом, Юмом, Адамом Смитом и Дарвином. Они сформулировали основы культурного облика Америки [16].
Согласно Гоббсу, действие и противодействие борются между собой, порождая тот мир, который мы видим. Мир — это борьба между противостоящими силами за превосходство. Гоббс пытался объяснить закон с точки зрения силы. Индивидуумы ввергнуты в борьбу ради прибыли и славы. Победить может только тот, кто имеет большие силы. Но так как люди равны (допущение, ставшее более вероятным после изобретения огнестрельного оружия), никто и никогда не сможет получить абсолютную власть. Вместо этого возникает война всех против всех, в которой жизнь «отвратительна, жестока и коротка». Единственный способ прекратить эту войну — установить такую власть, которая была бы сильнее любого человека или группы людей, и, следовательно, могла бы удержать войну в приемлемых пределах. Подобные положения можно обнаружить и у Юма; он, впрочем, понимал, что не всегда необходимо концентрировать такую силу в руках одного человека, и что для поддержания порядка в большинстве случаев можно положиться на обычаи и силу привычки.
Прекратить конфликты между людьми невозможно, поскольку Вселенная — это поле нескончаемой брани. Самое большее, что можно сделать — это удерживать борьбу внутри приемлемых рамок. Что касается экономических отношений, то тут борьбу интересов следует удерживать, вводя наказания за применение незаконных средств, — таких, как насилие и обман, а также поощряя законные средства свободной экономической борьбы, в которой экономически более сильное предприятие меряется силой на поле сражения с противниками и победой демонстрирует свое превосходство. Эти взгляды Гоббса и Юма совпадают с точкой зрения Адама Смита, переносившего идеи конфликта и борьбы в теорию экономических отношений.
Гоббс, Юм и Смит предлагали систему социальных отношений, в которой нет родовых, культурных и других органических связей между людьми, связанных друг с другом, таким образом, только внешне. Обзор работ по менеджменту, выходивших в Соединенных Штатах с 1940-х до середины 1970-х годов, показывает, что бизнес осознавался в гоббсовских терминах, как грубая борьба за власть [17].
4. Кропоткин и Третий путь
Подчас, читая революционные сочинения Кропоткина, кажется, что они лежат в русле одного из течений обновленчески-харизматической традиции. Кропоткин поэтически говорит о духе восстания, о революционном энтузиазме, о пробуждении и распространении этого духа, который он сравнивает с вихрем, и о спонтанном восстании масс, которое он описывает с помощью примера о брожении. Однако в большинстве его исторических и теоретических работ можно обнаружить иную позицию, предусматривающую модель, отличную от двух вышеупомянутых. В этих работах он прибегает к органическим метафорам. Он говорит о зарождении, эволюции, росте и смерти общественных чувств. Он констатирует, что изучать социальные вопросы нужно так, как садовник изучает условия, наиболее благоприятные для роста растений [18]; что общество всегда стремится к новым формам [19]; что новые формы дают ростки [20]; что анархическое общество будет жить органичной жизнью, поскольку гармония возникает в результате все изменяющей корректировки равновесия между множеством сил и влияний [21]; что средневековый город жил органичной жизнью [22]; что новая жизнь влилась в средневековый город [23], и что социальные формы существуют в виде зародышей, которые растут и развиваются [24]. В начале «Этики» он высказывает мысль, что «мы привыкаем теперь смотреть на скопления вещества во вселенной […] как на нечто живущее и проходящее те же циклы развития и разложения, какие проходят живые существа» [25].
В этом смысле он говорит о самоуправлении и обоюдной взаимозависимости. Мы находимся не в мире пылающего революционного энтузиазма, но в мире, в котором медленно развиваются отношения взаимопомощи. Мы обладаем богатым набором метафор и разнообразными концепциями мира. С такой точки зрения порядок воспринимается как что-то медленно растущее в течение длительного периода времени, необходимого для выработки отношений взаимопомощи и взаимозависимости. При такой точке зрения люди становятся тем, что они есть, только благодаря взаимным отношениям и взаимосвязям. Закон — это процесс самоорганизации, идущий в обществе, в котором вырабатывается и сохраняется социальное согласие. Гражданство возникает среди тех, кто признается равными в некоторых важных отношениях и, следовательно, может участвовать в культурной, общественной, экономической жизни данного общества. Верховная власть признается лишь в тех случаях, когда члены общества собираются на равных для свободного обсуждения вопросов; оно опирается на сильную демократию, которая нуждается в постоянном личном участии граждан. Такой общественный порядок дает каждому возможность постоянного контроля политических процессов и помогает воспитать ответственные и независимые личности. Основной моделью, позволялвшей Кропоткину обосновывать свою точку зрения, были органические отношения, существовавшие в сообществах сельскохозяйственных общин, в которых отсутствовала центральная принудительная власть, а согласие достигалось в свободной дискуссии.
При такой точке зрения возникает вопрос о том, как в условиях современного производства достичь общинного мировосприятия, при котором люди были бы соединены в какого-либо рода сообщества, опирающиеся на отношения общинной взаимозависимости. Здесь необходимо подчеркнуть два аспекта. Во-первых, в контексте общинных отношений не приходится говорить о смысле жизни и работы. Во-вторых, личности осознаются как взаимосвязанные и взаимозависимые члены социальной группы.
По мнению некоторых теоретиков менеджмента, эти два момента — ощущение смысла жизни ощущение взаимосвязи — утрачены в Соединенных Штатах; осмелюсь высказать предположение о том, что они утрачены и в России. В Соединенных Штатах теория менеджмента перешла от упора на управление к упору на лидерство. С этой позиции Дж.М.Козес и Б.З.Познер пытаются доказать, что лидер должен уметь требовать от своих подчиненных совместных действий. Смысл работы для человека должен заключаться в том, чтобы он был занят некоторой общественно полезной деятельностью. Членов коллектива должны соединять доверие и взаимность, способствующие сотрудничеству и превращению замыслов в действия [26]. Необходимо отказаться от строгого разделения труда; сотрудничество должно прийти на смену столкновениям внутри фирмы. Козес и Познер, наверное, согласились бы с точкой зрения Кропоткина, считавшего, что разделение труда, доведенное до мельчайших, бессмысленных операций, снижает интерес рабочего к труду. Они ссылаются на Патрицию Карриган, менеджера компании «General Motors», которая получила задание создать нормальныеe отношения между начальством на заводе, «зачумленном» конфликтами. Карриган заявила, что основой для ее усилий по созданию слаженно действующего коллектива завода был «развивающийся на основе взаимной поддержки процесс взаимодействия людей, опирающийся на разделение власти, риска и ответственности, поощряемое режимом доверия и готовностью поставить на первое место благосостояние предприятия» [27].
Органические метафоры, сходные с кропоткинскими, получили большое развитие в Германии. Германское единство было достигнуто поздно, в 1871 году. К этому времени каждое из германских государств имело свой свод законов. В 1871-1896 годы на основании местных сводов был разработан объединенный свод законов; в 1900 г. он был принят в качестве Германского гражданского кодекса. Этот кодекс был выработан «для нужд общества граждан, обитающих в городах и деревнях» [28]. Концепция индивидуумов как взаимозависимых членов самоорганизованного общества обнаруживается во многих аспектах немецкого общества. По мнению Дж.Д.Фелдмана и соавт., немцы ценят «самовыражение в обществе» [29]. Немецкая идея свободы связана с идеей равенства и взаимосвязанности соседей и выражена в «общественном договоре» Руссо [30]. Что касается экономики, немцы понимают ее как «Soziale Marktwirtschaft» [«Социальное pыночное хозяйство» (нем.)]. Этот термин был создан в 1946 г. для обозначения регулируемой и социально ориентированной рыночной экономики [31] и выражал ту мысль, что неограниченное соперничество является разрушительным. С другой стороны, отвергается и вмешательство государства в трудовые конфликты [32]. Целью такой экономической системы является соединение двух принципов: «столько соревнования, сколько возможно» и «столько планирования, сколько необходимо» [33]. Рабочие и работодатели сотрудничают, принимая совместные решения в системе, в которой 1/3 членов совета представителей от компаний, имеющих свыше 1000 занятых, составляют рабочие [34]. Кроме того, в некоторых немецких фирмах рабочие являются главными держателями акций.
Мысль Кропоткина имеет непосредственное отношение к ситуации в России и в Соединенных Штатах. Россия предпринимает усилия, чтобы перейти от коммунистической экономики к рыночной. Но следовало бы уяснить, какую из моделей рыночной экономики она старается скоприровать и совметима ли эта модель с российской культурной традицией. Американская модель «мира как поля битвы» никогда не была реализована достаточно полно, так как результатом этого была бы гоббсовская «bellum omnium contra omnes» и выгоды сотрудничества исчезли бы. Версия этой модели вополощается в отношениях между работодателями и работниками Соединенных Штатов. Производственные отношения проникнуты духом соперничества, так что во многих случаях в бизнесе не возникает атмосфера сотрудничества, необходимого для эффективного товаропроизводства. Идеал «самодостаточной личности» остается очень сильным в США. Более того, в Соединенных Штатах сочли необходимым регулировать экономическую конкуренцию, с тем, чтобы постараться достичь выгод рынка и в то же время защитить права различных партнеров — рабочих, общественности, окружающей среды, потребителей, общин, правительства и акционеров. Вряд ли в России целесообразно копировать модель нерегулируемых экономических отношений.
Экономические отношения, как любые другие социальные институты, видоизменяются под влиянием той культуры, внутри которой они существуют; исключение составляют случаи политических действий, направленных на уничтожение той культуры, в которую данные экономические отношения были внесены. Но даже тогда, если не считать случаев геноцида, местная культура обычно заявляет о себе и в конце концов изменяет эти экономические отношеиня. Но существует еще один набор метафор, сыгравший на Западе важную роль — метафора пастыря и ее варианты, согласно которым мир рассматривается с точки зрения иерархической субординации.
Таким образом, другой альтернативной моделью экономики, пригодной для России, является французская модель. У Франции — долгая история централизации и иерархии, идущая от времен кельтов, римлян и затем франков. Этот тип социальной организации продолжался в XVII-XVIII вв. В XVIII в. королевское правительство пыталось ввести детальную регламентацию производства и распределения продуктов питания. Сен-симонисты, католические социалисты конца XIX века, Дюркгейм и социальные движения 1930-х годов выдвигали идеи, в которых государственное планирование было центральным элементом.
Веками французы создавали иерархическую структуру, в которой каждая группа обладала собственным местом и привилегиями, нередко зафиксированными в письменных правилах и законах [35]. Функция государства сводилась к гарантированной защите интересов разных групп. Французское пристрастие к экономическому планированию резко отличается от американского недоверия к нему. Французскую систему характеризует заметная тенденция к превращению ее в будущем в систему корпоративного планирования, в которой экономика планируется из центра, а частные фирмы являются quasi-общественными институтами, которым центральные власти направляют задание по выполнению национального плана.
Такая система создает иной культурный климат для бизнеса, чем в Америке. Гипотетические преимущества неограниченной конкуренции и стремления к успеху откровенно не принимаются во внимание. В этом отношении характерна Дюркгеймовская теория «anomie». «Аномия» есть состояние произвола и неполноты правил и предписаний. Именно этот недостаток юридических нормативов, согласно Дюркгейму, приводит к экономическим конфликтам и сумятице, разрушающим социальный строй [36]. Таким образом, если подобная тенденция доминирует, главная проблема заключается в том, чтобы решить, как должно действовать государство, чтобы поддерживать порядок и сохранять принадлежащие каждому права в пределах социального строя. Вопрос о том, что может и должна делать такая корпорация, что ей позволяется или не позволяется — рассматривается в плане места и значения данного бизнеса для социального строя.
5. Заключение
Целью этой работы является применение идей Кропоткина для исследования некоторых альтернативных путей развития, по которым может пойти Россия. Настоящий доклад опирается на положение, согласно которому культурные факторы играют столь же большую роль в развитии экономической системы, как и экономические. Я надеюсь, что открывающийся перед народом России выбор не будет сведен до выбора между коммунизмом и американским вариантом экономических отношений. Я также надеюсь, что будут тщательно исследованы все рыночные модели и что будут проверяться не только присущие каждой из них внутренние достоинства, но и приложимость их к культурной и исторической ситуации в России. Кропоткинская мысль должна оспорить точку зрения, защищающую достоинства необузданного индивидуализма, который готов отвергнуть все естественные отношения между людьми. Его мысль должна также подвергнуть испытанию точку зрения, согласно которой чрезмерная централизация способна заменить все отношения между людьми бюрократическими отношениями с государством. Наконец, его мысль брсает вызов взглядам сверх-рьяных сторонников хилиазма, убежденных в крушении всех естественных отношений между людьми, которые должны слиться в одно недифференцированное целое. В этой дискуссии Кропоткинская концепция мира как совокупности органически растущих обществ может сыграть очень важную роль, помогая народам России и США найти определенный баланс между разными образами жизни, наиболее соответствующими их историческим и культурным условиям.
В течение переходного периода в России чрезвычайно важную роль будет играть теория культуры, напоминая о коренных различиях между людьми, и, вероятно, направляя дискуссию между сторонниками разных типов социальной организации в сторону поисков баланса между разными образами жизни, а не в сторону допущения одного-единственного и искоренения всех других.
Примечания
1. Dumezil G. The destiny of the warrior. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1970. См. также: Benveniste E. Indo-European language and society. Coral Gables (Fla.): Univ. of Miami Press, 1973; Gods of the ancient northmen. Ed. by E.Haugen. Berkeley: University of California Press, 1973; Myth in Indo-European antiquity. Ed. by G.J.Larson et al. Berkeley: Univ. of California Press, 1974; Littleton C.S. The new comparative mythology: An anthropological assessment of the theories of Georges Dumezil. Berkeley: Univ. of California Press, 1982.
2. Lewis I.M. Ecstatic religion: An anthropological study of spirit possession and shamanism. Baltimore: Penguin Books Ltd., 1975.
3. Wallace A.F.C. Culture and personality. New York: Random House, 1961; Wallace A.F.C. Religion: An anthropological view. New York: Random House, 1966.
4. Douglas M. Natural symbols: Explorations in cosmology. London: Barie & Rockliff, 1970; Morality and culture // Ethics. 1983. Vol.93, July. P.786-791; Essays in the sociology of perception. Ed. by M.Douglas. London: Routledge and Kegal Paul, 1982. См. также: Thompson M., Ellis R., Wildavsky A. Cultural theory. Boulder: Westview Press, 1990; Wildavsky A. Frames of reference come from culture: A predictive theory // Relevance of culture. Ed. by M. Freilich. South Hadley (Mass.): Bergin & Garvey, 1989.
5. Cohn N. The pursuit of the millennium revolutionary messianism in Medieval and Reformation Europe and its bearing on modern totalitarian movements. New York: Harper & Row, 1961. 100 ff.
6. Knox R.A. Enthusiasm: A chapter in the history of religion. Oxford: Oxford Univ. Press, 1961. P.100.
7. Merquior J.G. Rousseau and Weber. London: Routledge and Kegal Paul, 1980. 125 ff.
8. Shafarevich I.R. The socialist phenomenon. New York: Harper & Row, 1980. P.295.
9. Ibid. P.218.
10. Boldyrev N.I. To help create the new soviet man: One of the primary tasks of the Soviet school // Soviet system in theory and practice. Ed. by H.G. Shaffer. New York: Appleton-Century-Crofts, 1965. P.289-2985.
11. Shakhnazarov G.N. You can change «human nature» // Ibid. P.295-296.
12. Berman H.J. The dilemma of Soviet law reform // Ibid. P.429.
13. Mironov N. Persuasion and compulsion in combatting anti-social acts // Ibid. P.445.
14. Ibid. P.447.
15. Levine H.S. On the nature and location of entrepreneurial activity in centrally planned economies: The Soviet case // Entrepreneurship. Ed by J.Ronen. Lexington (Mass.): D.H. Heath and Co., 1983. P. 235-269.
16. Hsu F.L.K. Kinship and ways of life: An exploration // Psychological anthropology approaches to culture and personality. Homewood (Ill.): Dorsey Press Inc., 1961. P.400-457; Hsu F.L.K. American core value and national character // Ibid. P.209-230; Hsu F.L.K. Clan, cast, and club. Princeton (N.J.): D. Van Nostrand Co. Inc., 1963; Hsu F.L.K. A hypothesis on kinship and culture // Kinship and culture. Ed. by F.L.K.Hsu. Chicago: Alodine Publ. Co., 1971. P.3-31; Hsu F.L.K. Eros, affect, and pao // Ibid. P.439-477; Hsu F.L.K. Kinship, society, and culture // Ibid. P.479-493.
17. Feldman J.D., Kelsay J., Brown H.E. Responsibility and moral reasoning: A study in business ethics // Journal of Business Ethics. 1986. Vol. 5. P.93-117.
18. Kropotkin P. Modern science and anarchism // The essential Kropotkin. Ed. by E.Capouya, K.Tompkins. New York: Liveright, 1975. P.80.
19. Ibid. P.86.
20. Ibid. P.89.
21. Kropotkin P. Anarchism // Ibid. P.108.
22. Kropotkin P. Mutual aid // Ibid. P.193.
23. Ibid. P.195.
24. Ibid. P.203.
25. Кpопоткин П.А. Этика. Пб.; М.: Голос Тpуда, 1922. C.5.
26. Kouzes J.M., Posner B.Z. The leadership challenge: How to get extraordinary things done in organizations. San Francisco: Jossey-Bass Publs., 1989. P.139.
27. Ibid. P.134.
28. Varner C. The German civil code «Burgerliches Gesetzbuch». Presented at the American Business Law Association Midwest regional convention, April 4, 1991.
29. Feldman J.D., Kelsay J., Brown H.E. Responsibility and moral reasoning: A study in business ethics. P.106.
30. Ibid. P.103.
31. Hardach K. The political economy of Germany in the twentieth century. Berkeley: Univ. of California Press, 1980. См. также: Stolper G., Jauser K., Boorchardt K. The German economy 1870 to the present. New York: Harcourt, Brace & World Inc., 1967; Vogl F. German business after the economic miracle. London: Macmillan Press Ltd., 1973.
32. Hardach K. The political economy of Germany in the twentieth century. P.158.
33. Ibid. P.159.
34. Feldman J.D., Kelsay J., Brown H.E. Responsibility and moral reasoning: A study in business ethics. P.105.
35. Ardagh J. France in the 1980s. New York: Penguin Books Ltd., 1982. P.643. См. также: Adams W.J. Restructuring the French economy government and the rise of market competition since World war II. Washington (D.C.): Brookings Institute, 1989; Ambler J.S. French socialism in comparative perspective // French socialist experiment. Ed. by J.S.Ambler. Philadelphia, 1985; Cohen S. Modern capitalism planning: The French model. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1969; Harlow J.S. French economic planning: A challenge to reason. Iowa City: Univ. of Iowa Press, 1966; Lutz V. Centrial planning for the market economy: an analysis of the French theory and experience. London; Harlow: Longmans, Green and Co. Ltd., 1969.
36. Durkheim E. The division of labor in society. New York: Free Press, 1933. P.2.
Summary
M.K.Green (USA)
Kropotkin, social orders
and metaphysical metaphors
The aim of the paper is to use Kropotkin to examine some of the alternative pathways of development open to Russia. It is based on the view that cultural factors play as large a role as merely economic ones in the development of an economic system. Kropotkin’s thought should challenge the view that champions the virtues of unrestrained individualism, which would abolish all organic ties among human beings. It should also challenge the view that champions the virtue of excessive centralization, which would replace all organic relationships among people with a bureaucratic relationships to the state.
Источник http://oldcancer.narod.ru/150PAK/1-07Green.htm