Петр Кропоткин и его творчество. П. А. Кропоткин и его Учение.

П. А. Кропоткин и его Учение. Интернациональный сборник.
Рудольф Рокер. Петр Кропоткин и его творчество. Стр. 13-33.

Петр Кропоткин и его творчество

Петр Кропоткин все еще занимает первое место среди современных представителей свободнического или анархического социализма. Большая часть его многочисленных трудов переведена на все современные культурные языки; особо сильное влияние они оказали на духовное развитие социалистического движения латинских стран. Благодаря разносторонним и глубоким познаниям в области естественных наук, социологии и истории, Кропоткину удалось открыть современному социализму совершенно новые горизонты, которые сыграют значительную роль в будущем развитии общественной жизни.

И как раз в такое время, как наше, время небывалого развала общественности, когда война, самая ужаснейшая из всех войн, превратила старый мир в развалины и наполнила хаосом все цивилизованные общества, тщательное изучение идей Кропоткина приобретает особое значение. В нашу эпоху слепой веры в государство и в безсодержательнейший партийный шаблон, капиталистической „рационализации производства“ и бездушной централизации всех общественных функций, в золотой век политиков-профессионалов, бюрократии и полицейщины, рассовых теорий и диктатуры, где всякая свободная инициатива приносится в жертву безумной идеи слепого принуждения и жестокого насилия, где последние остатки обычного права приносятся в жертву мертвому механизму закона, социальное многообразие — единообразию, воспитание индивидуальности — безусловному послушанию, самодеятельность — приказу сверху, люди привыкли ожидать благ от „высших сфер“. Слепая вера в бумажные распоряжения, в силу государственных указов и диктаторских предписаний постепенно развилась в опасное препятствие для общественного прогресса. Безсодержательность лозунгов политических партий, которые теперь так назойливо выпирают вперед, — неизбежное следствие этого политического и социального суеверия. Под влиянием этих бездушных усилий

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 14

социализм должен превратиться в мертвую догму и обмелеть, протекая по узким каналам чисто буржуазных реформ. И поэтому нет ничего удивительного, что сотни тысяч его приверженцев видят в безнадежном государственном капитализме конечную цель своих стремлений.

Социализм не был для Кропоткина ни простой арифметической задачей, ни „неотвратимым последствием капиталистического развития“, но самым полным выражением определенной тенденции, которая проходит через всю историю человечества и практикуется всеми общительными животными — тенденции взаимной помощи и солидарности, без которой невозможны были бы ни общественная жизнь, ни социальный прогресс.
В противоположность государственному социализму, нашедшему законченное выражение в догматическом марксизме, Кропоткин всегда подчеркивал громадную важность моральных мотивов для общественного развития, которые самым отчетливым образом проявляются в непобедимом стремлении к социальной справедливости.
Ясно, что понятие „Справедливость“ в представлении Кропоткина ничего общего не имеет с воззрениями философских метафизиков, которые считают „абсолютную истину“, „абсолютное право“ и т.п. отвлеченные представления раз и навсегда данными предпосылками человеческого сознания. Для Кропоткина чувство справедливости в человеке было естественным результатом общественного сожительства и общих стремлений, которые связывают людей воедино, — живой, всегда действующей силой, ставшей как-бы инстинктом. Чем глубже и крепче этот истинкт заложен в основу человека, тем он более предрасположен к пониманию общественной природы социализма, и тем больше шансов имеет сам социализм на практическое осуществление. Ведь, в конечном итоге, то, что мы понимаем под социализмом, есть ни что иное, как осознанный инстинкт взаимопомощи и социальной справедливости, являющийся движущим началом всякой совместной общественной деятельности.
Социализм грядет не в силу какой-то неотвратимости закона природы. Он придет лишь тогда, когда люди будут обладать сильной волей и необходимой нравственной силой для его осуществления. Время и обстоятельства оказывают, конечно, сильное влияние на нашу волю и на нашу

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 15

силу. Но ни время, ни хозяйственные и социальные условия не могут нам дать, сами по себе, избавления. Необходимы и глубочайшее убеждение и сильнейшее желание, чтобы построить мост, ведущий из тяжелой нужды теперешнего существования в новую страну социализма.

Мы здесь затрагиваем пункт, где Кропоткин и его предшественники, Прудон и Бакунин, коренным образом расходятся с государственным социализмом и, в особенности, с марксизмом. Для представителей различных государственно-социалистических течений личность является лишь несущественным винтиком в общей машине общественного производства, „рабочей силой“, бездушным орудием экономического развития, которое неотвратимо определяет се духовную жизнь и полевые проявления. С тех пор, как Гегель научил нас мыслить категориями и открыл „исторические миссии“ народов, эта новая вера в судьбу глубоко проникла в духовную жизнь нашего времени и проявляется в самых различных формах. И современные рассовые теории, в конечном счете, есть лишь только результат гегельянства и учения об „исторических миссиях“; тем же результатом является и представление марксизма, который всякую человеческую деятельность рассматривает только как неизбежное последствие общественно-производственных процессов. Такой образ мышления, вытекающий из вполне определенных предпосылок, должен был повлиять и на все остальные выводы его представителей; и он повлиял до такой степени, что, когда они подходят к вопросу о личности, они рассматривают ее как обыкновенный общественный продукт, который может быть измеряем масштабом ходячих идей. Они создали себе представление о живой действительности и сделались жертвами оптического обмана, ибо они мираж, свою собственную фантазию, смешивают с самой действительностью. В историческом развитии они видят лишь мертвый механизм, чисто технический аппарат, и при этом они очень легко забывают, что позади механических сил производства и внешних производственных отношений стоят существа из плоти и крови, полные личных желаний, стремлений и потребностей. И так как индивидуальное разнообразие, — которое и составляет действительное богатство жизни, — кажется им лишь ничтожной мелочью, то и сама жизнь им кажется безцветной и схематичной.

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 16

Кропоткин и его предшественники шли другим путем. Личность есть исходная точка их размышлений о сущности общества: не личность, как отвлеченно-туманное понятие, оторванная от ее общественного окружения, но личность, как социальная единица, связанная с своими ближними тысячами нитей материального и духовного порядка.

Чтобы судить об общественном благосостоянии, свободе и культуре народа, Кропоткин не принимал в расчет ни количество общего производственного дохода, ни, так называемые, „формальные свободы“, записанные в какой-либо конституции, ни культурные достижения определенной эпохи. Для Кропоткина раньше всего важно было установить величину личного участия в общем благосостоянии, насколько отдельная личность в состоянии удовлетворять свои индивидуальные желания, стремления и потребности свободы в рамках всеобщности, и до какой степени общественная культура известного периода находит свое выражение в каждом отдельном человеке. На основе этих данных Кропоткин судит об общем характере общества.

Для Кропоткина свобода не являлась неопределенным, отвлеченным понятием, наоборот, он видел в ней практическую возможность полного развития природных сил и способностей личности. И поэтому он, как все анархисты, в проявлении личных страстей видел наивысшее выражение инстинкта свободы в человеке и самым решительным образом отвергал авторитарный принцип — идеологию грубого насилия. Полная свобода на основе экономического и социального равенства ему казалась единственным предварительным условием будущего, которое достойно человека. Только при таком условии имеется, по его мнению, возможность развить в каждом человеке чувство личной ответственности до полного расцвета, а живое сознание своей общественности до такой степени, что его личные желания и потребности являлись бы, так сказать, естественным результатом его общественного чувства.

Когда Кропоткин предпринял в 1872 году свою первую поездку заграницу, он переживал уже известный внутренний кризис. Его исследовательская поездка по Финляндии, которую он предпринял но поручению Русского Географического Общества, дала ему достаточную возможность познакомиться с безнадежным положением финских крестьян,

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 17

которые осуждены были на непрерывный тяжелый труд, дававший скудные плоды. Достижения современной техники и сельско-хозяйственное образование, конечно, могли бы во многом облегчить тяжелую участь этих пасынков жизни, но об этом мечтать нельзя было, раз они не владели землей, которую поливали своим потом. Молодой исследователь, душой и телом преданный науке, сравнил жизнь этих париев с жизнью крестьян России и ему стало ясно, что и те и другие являются жертвами общественной системы враждебной культуре. Молодое и страстное сердце, всегда бившееся в унисон со страждущими, заставило его принять решение, давшее всей дальнейшей его жизни определенное направление.

„Какое право, спрашивал он себя, имел я на все эти высшие радости (науки), когда вокруг меня — гнетущая нищета и мучительная борьба за черствый кусок хлеба? Когда все истраченное мною, чтобы жить в мире высоких душевных движений, неизбежно должно быть вырвано изо рта сеющих пшеницу для других и не имеющих достаточно черного хлеба для собственных детей? У кого-нибудь кусок должен быть вырван изо рта, потому что совокупная производительность людей еще так низка“ (Кропоткин, „Записки Революционера“ стр. 186, русск. изд. „Голос Труда“, ПБ.-М. 1920).

И он решил оставить свою блестяще начатую карьеру и посвятить себя служению угнетенным массам. Ведь ему ясно стало, “все эти звонкие слова на счет прогресса, произносимые в то время, когда сами делатели прогресса держатся в стороне от народа, все эти громкие фразы — одни софизмы. Их придумывали, чтобы избавиться от раз’едающего противоречия…“ (Там-же, стр. 186).

Еще в бытность в России Кропоткин часто встречал в прессе имя Международного Товарищества Рабочих*). Но так как цензура категорически запрещала всякое раз’яснение идейных стремлений и практической деятельности великого Рабочего Союза, то Кропоткин мог составить себе лишь смутное представление об этом Товариществе, в одном названии которого ом инстинктивно чуял развитие

________
*) См. П. Кропоткин Записки Революционера, стр. 208, русск. издание «Голос Труда, ПБ-М, 1920.

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 18

нового начала в истории Европы. Поэтому вполне естественно, что, как только он приехал, весной 1872 года, в Швейцарию, он искал возможности войти в сношение с Интернационалом. Его первая встреча произошла с представителями правого крыла Товарищества, которое находилось под влиянием Генерального Совета, руководимого Марксом и Энгельсом. Однако заигрывание вождей этого крыла с буржуазными политиканами, которое придало всему движению нездоровый и двойственный характер, произвело неприятное впечатление на молодого революционера, который был целиком во власти великих идей, нашедших столь могущественное выражение в Интернационале. У него возникло желание познакомиться с, так называемым, бакунинским крылом великого Товарищества Рабочих. Когда Николай Утин,[2] один из руководителей правой части женевской секции Интернационала, дал ему краткое рекомендательное письмо к другу Бакунина — Жуковскому, [3] он посмотрел Кропоткину прямо в глаза и сказал со вздохом:

„Да, вы больше не вернетесь к нам, вы у них останетесь“ *). Он оказался правым.
Таким образом познакомился Кропоткин с членами Юрской Федерации, которые сыграли в истории Интернационала столь значительную и ставную роль.[4] В этом симпатичном кругу людей, воодушевленных глубочайшим идеализмом, Кропоткин впервые узнал настоящее значение и подлинную сущность Интернационала. Юрская Федерация принципиально отвергла всякую парламентскую политику и ее приверженцы видели в боевых организациях рабочих единственную основу, на которой должен строиться социализм. Отвергая необходимость организации рабочих в политическую партию, в целях захвата политической власти, юрцы считали необходимым создание сильной организации экономического сопротивления с социалистическими целями. Им было ясно, что только прямая борьба масс есть единственное средство освобождения от ярма заработной платы, государственной опеки и единственное средство для коренного переустройства общественной жизни на началах свободного социализма.
Секции Юрской Федерации основательно и глубоко

________
*) Там-же, стр. 217.

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 19

обсуждали все великие социальные проблемы, которые потом рассматривались на с’ездах Интернационала. Благодаря моральному влиянию могучей личности Бакунина и неустанной деятельности таких людей как Джемс Гильом, Швицгебель,[5] Жуковский и многие другие, Юрская Федерация получила тот своеобразный социал-революционный отпечаток, который обезпечил ей широкое влияние в рядах Интернационала. Особо сильное впечатление на Кропоткина произвело то обстоятельство, что в этой замечательной среде не было и следа того характерного отличия вождей от масс, которое он наблюдал среди женевцев. В Юре не только думали по иному, но даже по иному чувствовали, чем в лагере женевских политиков. Они руководились принципами, нашедшими столь красноречивое выражение в сонвийерском циркуляре,[6] который гласит:

„Интернационал — зародыш будущего общества — должен быть уже теперь верным отражением наших принципов свободы и федерации, и отбросить всякую идею стремящуюся к власти и диктатуре.“ *)

Таким образом Кропоткин стал анархистом и работал в этом направлении в России вплоть до ареста, положившего конец его пропагандисткой деятельности среди петербургских рабочих.

Когда, приблизительно четыре года спустя, Кропоткин, после знаменитого побега из военного госпиталя Петропавловской крепости, вторично приехал в Западную Европу, его, естественно, снова потянуло в Юрские горы, где он пережил столь сильные и глубокие впечатления. После краткого пребывания в Англии, он вернулся в Швейцарию и поселился в Шо-де-Фоне с намерением целиком отдаться революционной деятельности. Однако за время его отсутствия произошли некоторые перемены. Ярче стали последствия франко-прусской войны и кровавого подавления Парижской Коммуны, произошел разгром коммуналистической революции[7] в Испании, раскол в Интернационале стал совершившимся фактом — все это нанесло глубокие раны европейскому рабочему движению. Но Юра все еще продолжала быть крепким духовным центром cвободническо-

________
*) см. Джемс Гильом, „Интернационал“, т. I-II, cтр. 260; изд. „Голос Труда“ , ПБ.-М. 1922. Приводится также у Ю. Стеклова, „Мих. Алекс. Бакунин“, т- IV. cтр. 148; Гос. изд. М.-Ленгр. 1927.

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 20

го социализма. Среди старых друзей Кропоткин нашел целый ряд новых интересных людей, которых судьба забросила во французскую Швейцарию: коммунары, сыгравшие значительную роль в восстании парижского пролетариата и лишь случайно спасшиеся от смерти, затем испанские, итальянские и немецкие эмигранты, которых жестокое преследование реакции принудило к более или менее длительному изгнанию. Само собою понятно, что в таком кругу не было недостатка ни в плодотворных планах, ни в дебатировании социальных проблем.

В этот период свободнический социализм, пробуя проложить путь от коллективизма к коммунизму, переживал новую и важную фазу в своем теоретическом развитии. На флорентийском конгрессе итальянской федерации Интернационала (1876 г.) Кафиеро[8] защищал кроме коллективного владения средствами производства и землей еще и идею коммунистического владения продуктом труда.[9] В этом дополнении коллективистской программы видели необходимую социальную базу, которая лучше всего соответствует принципу солидарности и конгресс принял эту точку зрения. Таким образом коллективистский лозунг: „Каждому продукт его труда“, был заменен коммунистическим: „от каждого по силам, каждому по потребностям“.

Эта новая точка зрения вызвала оживленные дебаты и в секциях Юрской Федерации; старое и новое направления нашли своих сторонников и противников. Кропоткин стал на сторону коммунизма. На конгрессе Юрской Федерации в Шо-де-Фоне, в октябре месяце 1879 года, он прочел доклад: „Анархическая идея с точки зрения её практического осуществления“ *) — это было его первое теоретическое выступление за принципы коммунистического анархизма. С этого времени и до конца дней Кропоткин остался самым замечательным и весоб’емлющим теоретиком анархического коммунизма.

В феврале этого же года Кропоткин вместе с некоторыми друзьями основал в Женеве газету ,,Le Revolte“, на страницах которой он развивал основные идеи своего миросозерцания; эти идеи нашли — особенно среди рабочих и интеллигенции латинских стран — многочисленных сторон-

________
*) Этот доклад был опубликован в ,,Le Révolté“, первого ноября 1879 г., Женева, и подписан псевдонимом Левашов.

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 21

ников, страстно убежденных и готовых на самопожертвование.

В 1885 году, когда Кропоткин, осужденный Лионским судом за принадлежность к Интернационалу, отметил в тюрьме Клерво пятилетпий срок заключения, Элизе Реклю издал часть его критических статей под общим названием: „Речи Бунтовщика“. Вся революционная страсть Кропоткина пылает в этой книге. Все, что волновало его душу и сердце, нашло на ее страницах прочувственное выражение. Эта книга обращалась но только к холодному рассудку, по также и к душе человека, пробуждая в ней предчувствие грядущего обновлении всех источников общественной и индивидуальном жизни. Наряду с блестящими статьями: „Представительный образ правления“, „Закон и власть“, „Революционное правительство», „Бунтовской дух» и т. д., там находится и знаменитый призыв „К молодым людям“, который является, благодаря своей естественной простоте и глубоко-прочувствованному воодушевлению, исключительным документом обще-социалистической пропагандисткой литературы. Только читая строки этого призыва, проникнутые духом высочайшего идеализма и любви к человечеству, мы можем понять дух того удивительно-чудесного движения русской молодежи, которая, отказываясь от всех удобств и благополучии личной жизни, шла в народ, бралась за тяжелый труд ремесленников, землепашцев, фельдшериц и т. д., чтобы об’явить народу новую весть его скорого освобождения.

Когда, после трехлетнего заключения, Кропоткин был освобожден (1880 г.), он на короткое время посетил Париж, а затем переехал в Англию, где принял активное участие во вновь-ожившем социалистическом движении. Там он снова взялся за прерванную тюрьмой работу об экономических и социологических основах анархизма. Эту работу он выполнил в ряде статей, которые печатались в парижском журнале „Le Révolté“, а потом, в 1892 году, вышли отдельной книгой под общим названием „Завоевание Хлеба“. Эта работа заставила Кропоткина тщательно изучить новейшее развитие производства и последние достижения в области сельского хозяйства и садоводства. Результаты этих исследований он опубликовал и ряде статей, печатавшихся С 1880 г. по 1890 Г. В „Ninteenth Century-и в „The Forum“. В последствии эти статьи, дополненные

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 22

рядом новых материалов, были изданы (1898) отдельной книгой под общим названием „Поля, Фабрики и Мастерские“. Эта книга является естественным дополнением к идеям, развитым в „Завоевании Хлеба“; последнее же издание этой книги, сильно дополненное и вышедшее в свет незадолго до начала мировой войны, является настоящей сокровищницей новых идей и конкретных фактов. Можно смело утверждать, что за последние сорок лет обще-социалистическая литература обогатилась немногими трудами такого значения и с таким богатством новых идейных перспектив.

Кропоткин уже давно начал сознавать, что анархизм гораздо большее, чем особый метод действия или особое представление о будущем обществе. Чем больше он углублялся в изучение анархического мировоззрения, тем ярче становилось сознание, что анархизм является частью общей естественной философии общества, которая совершенно другим образом должна быть развита и обоснована, без помощи метафизических и диалектических методов, которые, к сожалению, все еще играют такую крупную и совершенно незаслуженную роль в антропологических и социологических науках. Ему уже с самого начала было ясно, что новым методом изучения может быть только индуктивно-дедуктивный метод современного естествознания. Одаренный от природы удивительной способностью понимания реальных явлений жизни и конкретных фактов, будучи самостоятельным ученым и исследователем, завоевавшим почетное место в науке своей теорией направления горных хребтов Азии, он чувствовал инстинктивное отвращение ко всякой форме диалектики с ее неизбежными софизмами, к диалектике, которая все еще господствует не только в современной политической экономии и социологии, но и продолжает владеть умами большинства теоретиков социализма наших дней.

„Диалектический метод“, говорит Кропоткин, напоминает что-то давно прошедшее, пережитое и к счастью давно уже забытое наукой. Ни одно из открытий девятнадцатого века — в механике, астрономии, физике, химии, биологии, психологии, антропологии — не было сделано диалектическим методом. Все они были сделаны единственно научным индуктивным методом. И так как человек есть часть природы, как рост цветка или развитие обществен-

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 23

ной жизни у муравьев и пчел, то нет основания, переходя от цветка к человеку, или от поселения бобров к человеческому городу, оставлять метод, который до сих пор так хорошо служил нам, и искать другой в арсенале метафизики.
„Индуктивный метод, употребляемый нами в естественных науках, так хорошо доказал свою силу, что девятнадцатый век мог двинуть науки в течении ста лет больше, чем они подвинулись в течении двух предыдущих тысячелетий. И когда, во второй половине 19-го века, его начали прилагать к изучению человеческих обществ, то нигде не встретилось ни одного пункта, где было бы необходимо отбросить его и вернуться к средневековой схоластике, возрожденной Гегелем*).

Кропоткин всегда оставался верен этому убеждению. И когда он приступил к формулировке конструктивной стороны своего мировоззрения и начал набрасывать основные черты анархического общества, он не находился в плену спекулятивных понятий и чисто отвлеченных предпосылок, которые помогают создать у читателя фиглярское представление о тысячелетнем царстве, как это сделали многие старые социалисты. Напротив того, он опирался на факты общественной жизни и на точные исследования различных социальных тенденций в прошлом и настоящем.

Прежде всего он отыскивал признаки, свидетельствующие о наступлении нового периода общественной культуры, собирал их, отделяя случайное от органически существенного и, на основании добытых таким образом данных, делал обобщение, общий вывод.

Этот метод неизбежно и скоро должен был привести его к столкновению с положениями современной политической экономии. Ведь большая часть того, что до сих пор называется политической экономией, является только лишь сплетением метафизических формул и софистических тонкостей, которым стараются придать научную внешность. И политическая экономия социалистов, в большей своей части, все еще шествует по тому же самому пути. Социалисты, как Прудон и Маркс, чтобы доказать буржуаз-

________
*) П. Кропоткин, «Современная наука и Анархия“, том I, § VIII, стр. 43, Русск. Изд. «Голос Труда“, ПБ.-М. 1920

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 24

ным ученым экономистам, что капитализм держится на эксплоатации рабочих, исследовали все их аргументы. По мнению Кропоткина, это не имеет никакого отношения к науке и никоим образом не может быть целью настоящей политической экономии.

„Мы думаем, что НАУКА политической экономии должна быть построена совершенно иначе. Она должна быть построена, как ЕСТЕСТВЕННАЯ НАУКА, и должна назначить себе новую цель. Она должна занимать по отношению к человеческим обществам положение аналогичное с тем, которое занимает физиология по отношению к растениям и животным. Она должна стать ФИЗИОЛОГИЕЙ ОБЩЕСТВА. Она должна поставить себе целью изучение все-растущих ПОТРЕБНОСТЕЙ общества и различных СРЕДСТВ, употребляемых для их удовлетворения. Она должна разобрать эти средства и посмотреть, насколько они были раньше и теперь подходящи для этой цели; и наконец, так как конечная цель всякой науки есть предсказание, приложение к практической жизни (Бэкон указал это уже давно), то она должна изучить способы лучшего удовлетворения всех современных потребностей, способы получить с наименьшей тратой энергии (С ЭКОНОМИЕЙ) лучшие результаты для человеческого общества.*)

На этом основании Кропоткин, в полную противоположность большинству представителей политической экономии, почти исключительное внимание которых прежде всего было направлено на производство товаров, на первый план выдвинул удовлетворение человеческих потребностей. На первый взгляд эта разница весьма незначительна, однако, она имеет очень глубокое значение. Производство материальных благ в капиталистическом обществе, характерной чертой которого является обогащение отдельных личностей за счет общества, играет важнейшую и значительную роль. У Кропоткина же совсем другой подход. Приведя отношения между производством и и потреблением к их естественной основе, для Кропоткина производство всегда остается средством к цели. Задача производства — удовлетворение человеческих потребностей. Этой

________
*) Там-же, стр. 97.

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 25

задачей исчерпывается все его значение. При разумном положении вещей первое место должно было бы занять изучение человеческих потребностей, и производство должно строиться на основании результата этого изучения. Ныне, в эпоху капиталистической рационализации хозяйства, столь тепло принятую представителями политического социализма и профессиональными союзами, находящимися под их влиянием, видно все значение точки зрения Кропоткина в данном вопросе, который с каждым днем становится все острее: ЧЕЛОВЕК — ДЛЯ ХОЗЯЙСТВА ИЛИ ХОЗЯЙСТВО — ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА?

Кропоткин, благодаря этим исследованиям, пришел к совершенно иным результатам, чем большинство социалистов, предпосылкой которых являлось, что люди при современной хозяйственной системе производят гораздо больше, чем нужно для удовлетворения всех их потребностей. Совсем наоборот, при настоящих производственных отношениях, на самом деле, производится гораздо меньше, чем нужно для удовлетворения наших жизненно-необходимых потребностей. И виновато в этом то обстоятельство, что производство, находящееся под властью капитализма, идет по совершенно ложному пути. Поэтому, если люди после переворота будут работать на старых основах, превращение прибавочной стоимости, текущей ныне в карманы капиталистов, на пользу всего общества будет далеко недостаточно. Нет! мы должны стать на точку зрения, что все производство должно быть переустроено и регулировано на совершенно новых основаниях, при которых производство товаров было бы поставлено на такую высоту, которая дала бы возможность осуществить социалистический идеал довольства для всех.

Кропоткин основываясь на тщательных научных исследованиях, показывает нам, что совсем не утопично говорить о возможности такого состояния. Он нам доказывает, что при действительно-рациональной плановой организации хозяйства производительность может быть поднята до небывалых высот. Но для этого раньше всего необходимо освободиться от слепой веры в безусловную необходимость современного „разделения труда и промышленого централизма, веры, которая стала незыблемой догмой наших экономистов и большинства социалистов, и которая преследует нас, как кошмар. Великие основа-

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 26

тели современной политической экономии узрели в этих двух явлениях откровение новой эпохи, полной неограниченных возможностей. Впечатление от этого нового учения было так сильно, что даже в лагере социалистов стали рассматривать современное разделение труда и централизацию промышленности, как исторически необходимые предпосылки дли осуществления социализма. В действительности же они — только предпосылки сохранения капиталистической системы эксплоатации, находящиеся в самом резком противоречии с социализмом. Тысячи признаков во всех областях современной хозяйственной жизни показывают нам, какие ужасные последствия и опасности таит в себе эта нездоровая система для физического и духовного развития производителей и для нормального состояния общества.

У нас по всякому поводу славословят преимущества капиталистического производства, которое как бы создано для социализма и нас уверяют, что эта форма производства под социалистическим управлением ограничит до минимума рабочее время. Как будто это чисто-механическое представление о труде, заставившее теперешнее коммунистическое русское правительство петь гимны тейлоризму и фордизму, имеет что либо общее с социализмом. Дело, в конечном счете, не в том, чтобы человек как можно меньше работал, а в том, чтобы его труд доставил ему радость, чтобы творческий порыв нашел свое удовлетворение в труде; одним словом, труд вновь должен стать искусством. Зияющая пропасть между промышленностью и сельским хозяйством, гибельное противопоставление умственного труда ручному — живые свидетели нашего упадка. Не централизация, а децентрализация промышленности, не разделение труда, а его интеграция должны стать лозунгом нашей хозяйственной жизни. В этом направлении — путь к социализму.

Кропоткин показывает нам безошибочные признаки этого нового развития, которое призвано преобразовать целиком всю нашу систему воспитания и развить производительные силы промышленности до такой степени, чтобы она могла без затруднений удовлетворять все требования, необходимые для установления довольства для всех.

Это убеждение заставило его бороться против всякой формы наемного труда, выступить за право на наслажде-

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 27

ние и отметать всякую попытку расценивать и измерять затраченный труд по его ценности для общества. Поэтому он принципиально отрицает, как произвольное предположение, разницу, установленную буржуазными экономистами, признанную даже Марксом, между трудом „простым“ и „квалифицированным“. Он нам просто доказывает, что утверждение Рикардо, Прудона и Маркса, что цена товара изменяется общественно-необходимым трудом, затраченным для его производства, является безплодной отвлеченностью, простым умозрением, лишенным всякого научного основания. Меновая ценность и количество труда не находятся в пропорциональной зависимости, они несоразмерны. Кропоткин не возражает против заявления Адама Смита, что меновая ценность товара возрастает с ростом затраченного на него количества необходимого труда. Но делать из этого вывод „что вследствие этого две эти величины пропорциональны: что одна является мерилом другой, — значило бы сделать грубую ошибку, как было бы грубой ошибкой сказать, например, что количество дождя, который выпадет завтра, будет пропорционально количеству миллиметров, на которое упадет барометр ниже среднего уровня, установленного для данной местности в данное время года.“*)

Однако, не только экономический вопрос занимает Кропоткина. Великий общественный переворот, к которому мы приближаемся, преобразует снизу до верху не только хозяйственные основы общества, но он подвергнет основательной перестройке и политическую организацию нашего времени. Каждая атака, направленная против капиталистической системы, должна, поэтому, быть атакой и против господства государства. Централистическая организация современного государства, которое развилось лишь втечении 16-го столетия, не является произвольным образованием, а естественным следствием великих социальных перемен, происшедших в то время в большинстве европейских стран. В связи с расширением частной монополии, делением общества на классы и в связи с систематическим угнетением старых культурных союзов, покоившихся на федералистической основе, для господствующих классов возникла необходимость создать институт за-

_______________
*) Там-же, стр. 94

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 28

щиты своих экономических привилегий и удержании политической власти. Этим институтом мнилось современное государство, централизация упрапления и сосредоточение общественной власти в руках отдельных лиц, что, в сущности, и было организованным насилием имущих классов или, выражаясь языком Кропоткина: — „обществом взаимного страхования, заключенного между землевладельцем, воином, судьёй и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплоатацию бедноты“.*)

Вместе с уничтожением эксплоатации человека человеком настанет конец и власти человека над человеком. Вместе с монополией собственности должна исчезнуть из человеческого общества и монополия власти. Централизация государства должна уступить место федерации самостоятельных общин, принуждение закона — свободным договорам. Кропоткин уже замечает признаки этого нового развития в сотнях и тысячах организаций и общественных союзов, охватывающих все области человеческой деятельности, в организациях и союзах, деятельность и существование которых покоится лишь на свободном договоре их членов. Коммунистический анархизм кажется ему, таким образом, некоторого рода синтезом двух великих духовных направлений в области новых экономических и политических организационных устремлений, которые особенно характерны для второй половины прошлого столетия. Вместе с остальными социалистами Кропоткин убежден. что частное владение землей, ее недрами, капиталом и орудиями труда должно исчезнуть, что орудия производства и общественные богатства должны стать достоянием общества и находиться под управлением самих производителей общественных ценностей. Вместе с представителями политического радикализма Кропоткин придерживается того мнения, что функции государства должны быть доведены до минимума и что каждому члену общества должны быть предоставлены свобода инициативы и право самоопределения. Что касается социализма, то Кропоткин доводит его до крайних выводов, он доходит до полного отрицания системы заработной платы — до коммунизма. В отношении политического радикализма он последовате-

________
*) Там-же, Стр. 99.

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 29

лен до конца, ничего не оставляя для функций государства, он доходит до представления общественного состояния без политической формы власти — до анархии.

Кропоткин достаточно ясно доказал в своих блестящих произведениях — „Современная наука и анархия“ и особенно в замечательной книге „Взаимная помощь в мире животных и людей“, книге громадной ценности, открывающей нам новый подход к явлениям природы и дающей основу для совершенно-нового понимания истории развития человечества, что его представления о тенденциях общественного развития никоим образом не являются туманными представлениями оторванного от жизни идеалиста, для которого желание — отец мысли.

Виднейшие представители современного естествознания втечении десятилетий трактовали дарвиновскую „борьбу за существование“ исключительно в том смысле, что между особями одного и того же рода происходит безпрестанная борьба; и что в этой борьбе сильные побеждают, а слабые уничтожаются. В этой борьбе усмотрели предпосылку для естественного подбора лучших и способнейших. Представители же, так называемого, „социального дарвинизма“ поспешили применить эту теорию к человеческому обществу, которое будто-бы тоже подчиняется тем же законам природы.

И вот пришел Кропоткин и на основании богатейшего материала доказал, что такое представление о природе является лишь смешной карикатурой подлинных жизненных фактов. Кропоткин показал, что наряду с этой грубой формой борьбы за существование имеется еще и другая форма, которая находит свое выражение в общественном об’едннении более слабых видов и в их практическом применении взаимной помощи. Эта вторая форма борьбы за существование, как для жизни отдельной особи, так и для существования всего вида, оказывается гораздо более влиятельным фактором, чем грубая война когтями и зубами. Это подтверждается поразительным регрессом тех пород, которые живут изолированно и перебиваются лишь при помощи своего физического превосходства.

Яснее всего это видно в истории развития человечества. В каждой фазе этого развития мы встречаем многие тысячи общественных учреждений, нравов и обычаев, в которых инстинкт взаимной помощи и солидарности находит

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 30

свое выражение. В племенах дикарей, в деревенской общине варваров, в ремесленных гильдиях свободных городов средневековья и в безчисленных организациях и учреждениях нашего времени действует и влияет дух взаимной помощи и везде он проявляется могущественнейшим фактором нашего социального и культурного развития. Даже государство, которое никак не является „защитником слабых против произвола сильных“, как его часто именуют, а скорее всего представляет грубую форму борьбы за существование, даже оно не было в силах помешать этим проявлениям социального чувства, несмотря на его явную и естественную враждебность ко всякой инициативе снизу. Потребность помочь другому, инстинкт взаимной общности, взаимосочувствия — все они являются качествами, которые человек приобрел без внешнего принуждения и без указания сверху. Они развиваются спонтанно в недрах масс, будучи ценнейшим результатом общественного сосуществования. Ибо не человек изобрел общество, но последнее создало его таким, каким он сейчас является. Давно-исчезнувшие породы, которые человек должен считать своими предками, оставили ему в наследство общественный инстинкт, который и дал верное оружие в борьбе за существование. Ни вдохновение основоположников религий, ни мудрость государственных деятелей, ни принуждение законов и не отвлеченная этика философов не были в состоянии дать обществу то необходимое чувство морального равновесия, которое было приобретено благодаря живым принципам солидарности и взаимной помощи, развившимся из общественной потребности самой жизни и принимавших в ходе тысячелетий все более возвышенные формы. Спасение, которое люди ожидают от государства и конституций, зиждется на них самих, хотя эта истина и не дошла еще до сознания большинства из них.
„В человечестве есть ядро общественных привычек, доставшееся ему по наследству от прежних времен, и недостаточно еще оцененное. Не по принуждению держатся эти привычки в обществе, так как они выше и древнее всякого принуждения. Но на них основан весь прогресс человечества, и до тех пор, покуда человечество не начнет вырождаться физически и умственно, эти привычки не могут быть уничтожены ни критикой людей, отрицающих ходячую нравственность, ни временным возмущением про-

___________________________________________
П. А. КРОПОТКИН И ЕГО УЧЕНИЕ 31

Кропоткинская „Этика“, незаконченная к сожалению, является, в сущности, лишь естественным продолжением его грандиозной философии взаимной помощи, учения, источник которого лежит не в откровении религии и не в запутанных представлениях метафизических хитросплетений, но в обществе ином сожительстве, из которого вполне естественно вытекает чувство взаимности, находящее свое высшее выражение в идее личной свободы и социальной справедливости.тив них.“ *) Эти слова Кропоткина дают нам возможность глубже заглянуть в моральные предпосылки всех крупных общественных движений и переворотов, чем все самые изящные фокусы наших диалектиков.

В своем замечательном труде по истории великой французской революции Кропоткин впервые применил свои взгляды на творческую инициативу и деятельность масс к целой исторической эпохе, наиболее драматической и крупнейшей эпохе современной истории. Не историю „революционного Конвента и якобинцев“ излагает нам Кропоткин. Эта сторона великой революции была уже достаточно исследована и истолкована такими историками как Мишлэ, Луи Блан, Бушэ и сотнями других. Нам недоставало действительно народной истории революции, описания крупных движений крестьян и городских пролетариев, которые игнорировались историками почти целиком, может быть по причине отсутствия в них риторического блеска и героической позы. Между тем, как раз эти народные движения помогли великому сдвигу конца 18-го столетия перейти в революцию. Об этом сдвиге нам Кропоткин и повествует. На основании неисчерпаемого и богатейшего материала он показывает нам, что „великие люди Конвента“ никоим образом не были теми страстными вдохновителями и вождями, которые дали толчек движению масс. Совсем наоборот. Эти люди, чьи имена история окружила ореолом героев, сперва мечтали лишь о некоторых скромных реформах и они были готовы удовлетвориться любой уступкой со стороны королевской власти, если бы народ не гнал их насильно вперед, ставя их перед лицом совершенных фактов. Большинство этих вождей колебалось

________
*) Записки Революционера стр. 315, русское издание „Голос Труда“, ПБ.-М. 1920.

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 32

справа налево и слева направо. Всякая мысль о решительном действии пугала их и лишь решительные действия народных масс были в состоянии заставить их быть активными. Еще в 1792-м году Национальное Собрание сделало попытку защиты феодальных прав и в том-же году якобинцы отвергли идею республики и об’явили себя приверженцами конституционной монархии, хотя всем и повсюду было известно, что двор предал Францию.

Революция двигалась вперед, в каждый критический момент ее развития, народом, революционными действиями безымянных и неизвестных, разбившими вдребезги крепость тирании. Спонтанное движение масс было той силой, которая положила конец феодальным правам, остаткам крепостничества вместе с абсолютной монархией, обратило в бегство армии об’единеных королей Европы и открыло новую эпоху в истории европейских народов.

Как глубоки и правдивы слова Кропоткина в его описании бегства королевской семьи, которая в последнюю минуту была задержана благодаря энергичным действиям почтмейстера Друэ и некоторых других революционеров из народной среды:
„Друэ, действующий по собственной инициативе и разрушающий все планы политических мудрецов — этот крестьянин по собственному вдохновению пускающий вскачь свою лошадь по горам и долам в погоню за королем, это — символ самого народа, который с этой минуты во все критические моменты Революции будет брать дело освобождения в свои руки и руководить политиками.“*)

История революции Кропоткина невольно напоминает монументальный труд его великого соотечественника „Войну и Мир“ Л. Толстого. Последний тоже безжалостно уничтожает культ героев наших историков и показывает человеческие, и часто слишком человеческие, стороны героев, в особенности Наполеона, во всей их прозаической действительности. Толстой также привлекает наше внимание к человеку из народа, исполняющему свой долг без позы и риторики, несущему свой крест без всяких мыслей о том, что он-то и является настоящим героем той славной эпохи, которая напоминает своим скромным блеском наиболее

________
*) Записки Революционера стр. 231, русское издание „Голос Труда“, ПБ.-М. 1920.

___________________________________________
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ СБОРНИК 33

величественные эпохи истории. Кропоткин фактами исторического прошлого доказал то, что Толстому чуялось интуитивно. Кто читал и хорошо понял труд Кропоткина о Великой Революции, на того уже не произведет никакого впечатления культ героев Карлейля и его многочисленных последователей. Тот видит подлинное величие человеческой жизни в других областях и перед его глазами открывается будущее человечества в совершенно иных перспективах.
В этом смысле Кропоткин является для нас пионером нового сознания, проводником, указавшим нам путь общественного развития, ведущий в обетованную страну анархического социализма.

Рудольф Рокер.

Оглавление сборника
П. А. Кропоткин и его Учение