Народнические антропологические установки философии П.А.Кропоткина и постлефтистская мысль

Сборник материалов IV Международных Кропоткинских чтений

Николай Игоревич Герасимов,
Аспирант философского факультета МГУ им.М.В.Ломоносова

Народнические антропологические установки философии П.А.Кропоткина и постлефтистская мысль

 

Деятельность Кропоткина имела большой резонанс в социально-философских кругах Европы. Его неудержимое стремление радикально трансформировать социум и обратить взор людей в сторону гуманистических ценностей, воплотилась не только в его многочисленных сочинениях, но и в его просветительской деятельности среди людей, независимо от их этнической, религиозной и социальной принадлежности.

Жизнь Петра Кропоткина — живой пример борьбы за свободу человека, за его достоинство, за справедливо общество как единство равных, за воплощение в жизнь гуманистических ценностей. Это пример борьбы гуманиста за мечты и надежды каждого человека и человечества в целом.

Петр Кропоткин является одной из самых уникальных личностей Х1Х-ХХ столетия. Его философское, научное, публицистическое творчество, а также его социально-политическая деятельность в сфере развития революционного анархизма повлияли на формирование культурного ландшафта современного мира. Революционные взгляды Петра Алексеевича основывались не только на социалистической литературе Западной Европы, но и на специфических по своим идейным установкам сочинениях отечественных публицистов-народников. В этом смысле слова, анархокоммунизм Петра Кропоткина уходит своими корнями в концептуальные построения философии народничества. Участие мыслителя в кружке “чайковцев” способствовало формированию его интеллектуального облика.

В истории русской философии Петр Кропоткин занимает особое место. В исследованиях, посвященных историографии отечественной политической и философской мысли, его относят к разным идейным направлениям Х1Х-ХХ веков. С одной стороны, выдающийся мыслитель Н.О.Лосский в своей монографии по истории русской философии, рассматривает Кропоткина как представителя “учйных-философов”, с другой — такой философ, как В.В.Зеньковский, в принципе не включает Петра Алексеевича в свой историко-философское исследование. Тем не менее, в учебнике по истории русской философии под редакцией М.А.Маслина, идейное наследие Кропоткина открывается перед читателем не только со стороны его философско-методологических концептов, но и со стороны социально-политической, историко-культурной и литературоведческой деятельности. Важно заметить, что статья, в которой рассматриваются концепции мыслителя, помещена в раздел философии народничества. Учитывая то, что всему миру Кропоткин стал известен, прежде всего, как теоретик анархизма, а его концептуализация революции уходит своими корнями в народническое прошлое мыслителя, авторы учебника закономерно относят его к данному разделу в книге.

Под влиянием философии народников Кропоткин принимает идею вины интеллигенции перед народом, концепцию творческого потенциала, существующего в коллективной жизни народных масс, а также идейную установку, согласно которой именно единый народ, а не отдельные классовые ниши, является субъектом революционного творчества. Петр Кропоткин является представителем народнического направления мысли, т.е. деятельное практическое начало играло чуть ли не фундаментальную роль в его творческой эволюции. Однако для философии народничества деятельность сама по себе не имела смысла, она была направлена на

52


освобождение народных масс. Она была социальна, практична и, что самое важное, антропологична. Но антропологизм народников всегда имел особую специфику. Человек всегда рассматривался в нераздельной связи с народом. В этом смысле Петр Кропоткин довел эту связь до своего логического предела. Единичный человек и народная масса интегрированы мыслителем в понятие родового человека. Однако, родовой человек Петра Кропоткина — это не продукт диалектических умозрений младогегельянцев, а результат сложной философской деятельности, основывающейся на индуктивно-дедуктивном методе. Разность философско-методологических парадигм у Петра Кропоткина с одной стороны, Фейербаха и братьев Бауэров — с другой, имеет принципиальное значение. Философский путь любого мыслителя включает в себя множество этапов, на каждом из которых формируется определенные убеждения и принципы.

Ряд исследователей философии анархизма, такие, как П.В.Рябов и С.Ф.Ударцев, основывают свои историко-философские изыскания, применяя особую периодизацию истории теории анархизма [Рябов, 2007, Ударцев, 1994]. По их мнению, теоретическое основание анархического движения имеет свою классическую и постклассическую ступень развития. Анархо-коммунистическая концепция Петра Кропоткина завершает классический период, формируя, с одной стороны, вершину классики, с другой — основание постклассической теории анархизма. П.В.Рябов смело утверждает, что “философия постклассического анархизма означает анархическую философию после Кропоткина”. На основании этого мы можем сказать, что концептуальное решение социально-политических и философско-методологических вопросов анархизма, предпринятое Петром Кропоткиным, можно отнести к одному из наиболее важных хронологических промежутков в развитии анархического учения.

Идеи мыслителя достигли, возможно, высшей точки эволюции теории анархизма в фокусе леворадикальной философии. Последующее становление теоретического фундамента анархического учения привело к появлению постлефтизма, особого направления в американском анархизме. Постлефтисты утверждают принципиальное расхождение идей анархизма с основополагающими принципами леворадикальных концепций. Работы таких мыслителей, как Джейсон Маккуин, Боб Блэк, Джон Зерзан спровоцировали в конце XX века ряд дискуссий по вопросу философской демаркации анархизма и его самокритики в пользу собственной автономии. Так, например, в сочинении Боба Блэка “Анархизм и другие препятствия для анархии” [Блэк,2004] проводится мысль, что леворадикальный дискурс совершенно несовместим с либертарным пониманием общественной жизни.

В этой связи важно отметить, что синтез анархизма и коммунизма, предпринятый Петром Кропоткиным, привел к дальнейшей критике левого радикализма вплоть до полного отрицания связи анархического учения с многообразием философских школ, ориентированных на принципы социализма и коммунизма. Этот аспект важен тем, что он вскрывает максимализм философского творчества мыслителя. Если классическая теория в течении XIX века формировалась всё с большей интенсивностью диалога между левым радикализмом и анархизмом вплоть до анархо-коммунистической концепции Кропоткина (когда этот диалог вошел в высшую фазу своего развития), то постклассическая теория в течение XX века шла от обратного, через отрицание кропоткианства к поиску самостоятельного пути развития по ту сторону левой, центристской и правой политической ориентации.

По мнению Колина Варда, профессора Оксфордского университета, Петр Кропоткин является самым читаемым теоретиком анархизма в мире [Вард,2009]. В этом смысле неудивителен тот факт, что его воззрения на человеческую природу оказали влияние на формирование американского постлефтистского анархизма. Несмотря на то, что между ультра-левым анархокоммунизмом Кропоткина и постлефтизмом американского анархизма существует огромнейшее количество противоречий

53


идеологического характера, именно в философско-антропологическом дискурсе их диалог представляется возможным.

Джон Зерзан и Боб Блэк строили свои концепции, основываясь на антропологии Саллипса. в отличие от Кропоткина, чьи философско-антропологические умозрения базировались на дарвинизме. Тем не менее, эта разность является, скорее, следствием духа времени, а не рассогласованием основополагающих принципов мыслителей. Между деятельностью Кропоткина с одной стороны и деятельностью Зерзана и Блэка с другой пролегает больше ста лет научной и философской эволюции человеческого знания. В этом смысле Зерзан и Блэк не отвергают дарвинизм, но учитывают научные изыскания современности, особенно антропологию Саллинса, которая оказала серьезное влияние на социо-гуманитарные дисциплины второй половины XX века, включая социальную критику Жана Бодрийяра. Постлефтизм принимает установки Петра Кропоткина в том, что государство и капитал порождают отчуждение человеческой личности. Однако, вслед за ситуационистами постлефтизм фокусирует свое внимание на феномене обыденной жизни, именно в ней он усматривает объект для социальной критики. Поэтому по-своему представители постлефтизма интерпретируют и философско-антропологическое наследие Кропоткина. Боб Блэк смело утверждает, что Кропоткин пытался «переоткрыть обыденную жизнь» человека [Блэк,2004,с.47]. С Бобом Блэком можно согласиться.

Действительно, Кропоткин с очень детально описывает повседневность человеческого существования, будь то жизнь крестьянина XV-XVIII веков или рабочего начала XX века. С одной стороны, это обусловлено народническими установками мыслителя, т.е. желанием не отяжелять текст лишним научными терминами, а объяснять тот или иной тезис наглядно таким образом, чтобы его понял человек, не обладающий философской и научной грамотностью; с другой — стремлением мыслить максимально конкретно, избегая лишних абстракций, строить свое рассуждение таким образом, чтобы теоретизирование не отрывалось от наличной эмпирической базы. Джон Зерзан так же, как и Петр Кропоткин усматривал основу для будущего анархического общества в первобытном укладе жизни древнего человека. Попытка Кропоткина соединить далекое человеческое прошлое с безвластной организацией будущего очень точно воплощается в формулировке «первобытный человек будущего» названия эссе Джона 3ерзана[3ерзан,2007]. В этом эссе Зерзан анализирует деятельность современного человека и сопоставляет ее с жизнью первобытного homo sapiens. Так же, как и Кропоткин, он считает, что деятельное начало в человеке развивалось свободно на заре человечества, и стало подавляться по мере развития цивилизации.

Однако, концепция первобытного человека Зерзана, несмотря на внешнюю схожесть, принципиально отличается от того, как себе представлял древнего homo sapiens русский мыслитель. Если Петр Кропоткин в общем и целом говорил о первобытном мире в рамках руссоистского дискурса, хотя и с большими оговорками, то Зерзан в этом смысле выходит за пределы антропологии Руссо, конкретизируя определенную эпоху древнего человека. По мнению Джона Зерзана, неолитическая революция стала поворотным моментом в человеческой истории. Последующее развитие разделения труда привело к созданию символической культуры, в рамках которой сегодня и существует современный человек. Первобытный уклад жизни существует не просто в древнем историческом прошлом, а задолго до неолитической революции, в эпоху собирателей и охотников. Зерзан утверждает, что именно отсутствие оседлого образа жизни, отсутствие необходимости подчинять себе землю, как это сделали первые земледельцы, и являлось главным условием свободной деятельности.

Вслед за ситуационистами Джон Зерзан принимает идею революции сознания. Применяя ее к своим философско-антропологическим изысканиям, он рассматривает первобытного человека как человека свободно мыслящего, лишенного строгой языковой практики и потому способного организовывать свою деятельность в отрыве от закостенелых правил, которыми потом стала покрываться вся сфера человеческой жизни.

54


Если Петр Кропоткин, отрицая свою принадлежность к руссоизму, все же в своих рассуждениях вписывается в логику его рассуждений, принимая априорную благость природы, то Зерзан дистанцируется от этого за счет антропологических достижений Саллинса. И Кропоткин, и Зерзан как мыслители-анархисты фокусируют свое внимание на феномене человеческой деятельности. Но если русский мыслитель склонен делать акцент на морапьной-этической стороне деятельности в первобытную эпоху, то Зерзан — на либертарном характере всей человеческой практики до неолита.

Кропоткин жил задолго до появления общества потребления, а Саллинс, на которого ссылается и Джон Зерзан, и Боб Блэк, творил именно на заре его становления. Если русский мыслитель считал, что социально-экономическая гармония была возможна в первобытном обществе действительно, то постлефтисты склонны утверждать, что она была возмозможна, прежде всего, как гармония человеческого сознания.

Современные американские теоретики постлефтизма, группа авторов СпшеТИтС, в своем коллективном эссе «По ту сторону Долга и Радости» [СптШюс, 2010] отмечают, что в истории анархизма может выделить две эпохи.

В первую эпоху теоретики анархизма в своих сочинениях отдавали предпочтение мотиву долга, долженствования, так происходило с XIX века вплоть до середины XX. Вся дискурсивная практика того времени имела ярко выраженный характер необходимости освобождения человека от насилия и принуждения. Долг единичного человека перед человечеством в целом рассматривался как нечто естественное.

Вторая эпоха, которая имеет свои корни в 1960-1980х годах, характеризуется ослаблением мотива долженствования, появлению мотива радости. Появление субкультур хиппи, пацифистских движений, движения «новых левых” породило иной взгляд на теорию и практику анархизма. Человек погружается в освободительную деятельность, руководствуясь не Долгом перед человечеством, а Радостью соучастия вместе с другими людьми в едином порыве борьбы с властью и эксплуатацией. Данное эссе не только проясняет причины отличий в философских изысканий Петра Кропоткина и постлефтистов, но и делает ясным то, как народнические установки русского мыслителя проявляются в его философско-антропологических воззрениях. Мотив долженствования действительно присутствует во многих суждениях мыслителя. Требование свободы рассматривается Кропоткиным и как долг народа перед личностью, и как долг каждого человека перед народом. В этом смысле специфично раскрывается соотношение свободы и долга в антропологическом аспекте. Долг мыслится им как неотъемлемая морально- этическая составляющая природы человека. Обращаясь к читателю, Кропоткин как бы указывает на предназначение человека, на то, что должно определять ценностную шкалу его деятельности. Интересно, что свобода как необходимое условие человеческой жизни не вступает в противоречие с долгом. Напротив, и долг, и свобода парадоксально имеют общее основание в деятельности человека. Можно было бы посчитать, что в данном случае Кропоткин оставляет это противоречие неотрефлексированным, однако, привлекая к нашему анализу суждения мыслителя, посвященные философии эволюции, мы воспринимаем эту проблему иначе. Революцию Петр Кропоткин рассматривает как период ускоренной эволюции. В истории человечества революционные и эволюционные силы постоянно сменяли друг друга, двигая прогресс. В своей незаконченной работе «Эволюция к свободе» мыслитель рассуждает о свободе как о том, к чему неминуемо ведет эволюция [Кропоткин]. В свойственном Кропоткину историческом оптимизме человек оказывается неминуемо сопричастен к общему движению человечества в сторону царства свободы через революционные преобразования. В этом смысле долг и свобода, по мнению мыслителя, действительно не вступают в противоречие, а составляют общее органическое единство человеческой природы. С этой стороны Джон Зерзан и Боб Блэк принадлежат к иному периоду развития анархизма, когда долженствование, в отличие от мотива Радости, не играет такую важную роль в антропологическом дискурсе. Примечательно то, что если Петр Кропоткин говорит о свободном труде, то Боб Блэк

55


смело настаивает на том, что всю трудовую практику необходимо перестроить на принципах игры. Тем не менее, было бы неправильно утверждать, что философско- антропологические изыскания русского мыслителя полностью уходят корнями в мотив Долга. В таком случае, трудно было бы говорить об анархическом миросозерцании Кропоткина. Как и современнца мыслителя, американская анархистка и феминистка XIX- XX вв. Эмма Гольдман, известная своим изречением «Если я не могу танцевать под это, то это не моя революция», [Crimethic, 2010, с.36-38] Кропоткин также не отрицал мотив Радости, присущий свободному человеческому творчеству. Мыслитель верил, что анархическое общество не допустит такого феномена, как отчуждение труда. Мотив долженствования присутствовал в сочинениях мыслителя в силу его причастности к народническому движению. В таком случае можно сказать, что Петр Кропоткин и постлефтисты в данном вопросе не настолько далеки друг от друга, как это может показаться. Напротив, анализ философско-антропологических воззрений мыслителей в аспекте наличия в их творчестве мотивов Долга и Радости показывает, что Петр Кропоткин стоял у истоков одной из антропологических концепций современного анархизма. В этом смысле можно сказать, что на сегодняшний момент творческое наследие мыслителя продолжает влиять на культурную и социально-политическую жизнь общества.

Библиография

  1. Блэк Боб. Анархизм и другие препятствия для анархии.М.:Гилея, 2004.
  2. Вард Колин. Анархизм. Очень краткое введение. М.: ACT, 2009
  3. Джон Зерзан. Первобытный человек будущего. М.:Гилея, 2007
  4. Кропоткин П.А.Эволюция к свободе.ГАРФ,ф.1129,оп.1,ед.хр.634
  5. Рябов П.В. Философия классического анархизма (проблема личности). М.: Вузовская книга, 2007.
  6. Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность.М.: Высшая школа права, изд-во «Форум», 1994.
  7. Кропоткин П.А.Эволюция ксвободе.ГАРФ,ф.1129,оп.1,ед.хр.634.
  8. Crimethinc. Анархия в эпоху диназавров. М.:Гилея, 201056Дарья