П.А.Кропоткин. Современный кризис в России.

П.А.КРОПОТКИН. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ. Издание 2010 г. Стр. 361-374. 

СОВРЕМЕННЫЙ КРИЗИС В РОССИИ

Последние студенческие волнения в России существенно отличались от всех тех беспорядков, которые до этого имели место в российских университетах в течение последних сорока лет523. Они начались так же, как и всё студенческое движение, — с незначительного инцидента, который касался только одних студентов, но, в силу ряда весьма специфических для России обстоятельств, внезапно приобрели политическую окраску, и в этом отношении могут теперь рассматриваться как важная веха в истории конституционного движения в России. Вот почему невозможно говорить о последних событиях без должного углубления в суть, т. е. без того, чтобы не затронуть общей проблемы образования в России, и тем более без упоминания тех этапов, через которые прошло развитие конституционной идеи в нашей стране с 1861 года.

В течение последнего месяца моего пребывания в Кембридже студенты Гарварда провели в Memorial Hall524 шумное собрание с целью выразить протест против однообразия питания одной бараниной («mutton monotony»525). Подобным же образом, но с более серьезными намерениями, киевские студенты также провели собрание, возбужденные известием, что один из них предстал перед мировым судом за дурное поведение на улицах этого города526. В Гарварде собрание закончилось весельем, но в Киеве за участие в собрании ректор университета исключил одних студентов на год, а других отдал под арест527. «Что бы Вы сделали в этом случае?» — спросил я нескольких гарвардцев, и они отвечали: «Конечно же, провели бы другое собрание!» Так же поступили и киевские студенты. Они собрались и попросили, чтобы ректор’128 встретился с ними. Однако последний послал за жандармами, полицией и войсками529. Невероятно, но факт! Это подтверждается не только множеством частных писем, но и официальным заявлением, опубликованном в «Официальном Вестнике»530. Собрание было незаконным, и ректор вызвал войска для его разгона. Самым умным из тех, кого он вызвал, был начальник киевского жандармского управления генерал Новицкий531. Я знаком с ним: он допрашивал меня в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге532.

362

Он достаточно умён, и, по моему мнению, как и многих других, он намного лучше того учреждения, к которому принадлежит533. Генерал Новицкий, видя, что собрание протекает достаточно мирно, пригласил ректора, которому немедленно предложили место рядом с председателем. И студенты обращались к нему очень вежливо. Однако встреча закончилась ничем — ректор отказался пересмотреть свои распоряжения534. Мои американские друзья интересовались, не было ли собрание слишком шумным, с политическими требованиями. Нет, — и мои слова подтверждаются фактами, изложенными в «Официальном Вестнике»535. «Тогда что же, ректор — сумасшедший или дурак?» — последовал вопрос. Ни то, и ни другое. Однако здесь заложена причина всех студенческих волнений последних сорока лет.

Все реформы в России начались только с 1861 г. Крепостничество было отменено, телесное наказание почти не применялось. Были введены новые, открытые суды, с адвокатами536. В определённой степени было допущено самоуправление537. Воинская служба была полностью преобразована и введена всеобщая воинская повинность538. Только одно народное образование, как падчерица, не изменялось539. Вся Россия, от деревянной избы до особняка, хотела и громко призывала к образованию; женщины и мужчины всех имущих классов были готовы тратить любое время и деньги на повышение уровня образования крестьян. И они до сих пор готовы к этому. Однако повсюду усилия университетских профессоров и директоров колледжей, провинциальных органов самоуправления, богатых муниципалитетов и частных спонсоров сводились на нет деятельностью министров народного просвещения (с 1862 года они всегда назначались540), которые не только не стремились распространить образование по всей стране, а, наоборот, всячески этому препятствовали541.

Такое утверждение звучит, конечно, очень странно для американского уха. Но если представители различных партий в России могут попытаться объяснить и разными способами найти оправдания этому факту, то все они, однако, согласятся с тем, что министры действительно скорее сдерживали образование в достаточно узких пределах, чем позволяли ему развиваться. Более того, имеются неоспоримые факсы для доказательства. Так, например, в то время как даже теперь у нас только в европейской части России имеется

363

одна школа на каждые 2230 жителей, и только один ребенок из каждых двадцати-тридцати детей школьного возраста идет в школу (в Англии — один из семи), Министерство народного просвещения во время царствования Александра II каждый год возвращало в Государственную казну половину из того бедного пособия в $ 4 000 000 в год для поддержки и развития начальных школ, которое было предусмотрено бюджетом542. Этим деньгам не нашли применения! И если Министерство народного просвещения тратит теперь эти средства полностью, то поражает следующее. Они используются не столько на открытие собственно школ, сколько на поддержку деревенского духовенства, которое, оставим в стороне его общее невежество, имеет школы, главным образом, только на бумаге543. Его время полностью заполнено повседневными обязанностями (браки, похороны и т. д.), поэтому священники набирают для работы в школе вообще непригодных к этому канторов544 или отставных солдат545. Всё это хорошо известно в России и непрерывно упоминается и повторяется в печати, в законодательных собраниях, а также на местных школьных советах. И все же центральным правительством не учитывается это постоянно возрастающее недовольство.

Общим правилом является то, что более свободные от прямого влияния Министерства народного просвещения регионы России лучше других выступают за образование. Так, например, на Кавказе и в Туркестане, независимых в своих генерал-губернаторствах от влияния Министерства народного просвещения, на службе обычно состоит более просвещённый персонал, и — как следствие — здесь больше школ, причём они лучше, чем в целом по России. В этом отношении Кавказский образовательный район находится в авангарде. Что касается непосредственно России, то провинция донского казачества, территория которого находится под патронажем Военного Министра, без сомнения, имеет самое большое число лучших школ, начальных и средних, для мальчиков и девочек. И ещё: в губерниях, где есть местное самоуправление (земство), почти вдвое больше школ (относительно численности населения) по сравнению с теми, где школы — от Министерства546.

Нет, нигде еще в мире никто не смог бы найти подобную аномалию. В течение тридцати лет все родители в России кричали,

364

выступали и агитировали за реформу лицеев. Не греческий и латинский, говорили они, а естественные науки и техническое знание должны быть положены в основу лицейского обучения. «Больше технических школ всех степеней», — было общим требованием в течение сорока лет. Всюду России требуется больше инженеров, больше химиков, больше квалифицированных рабочих и более образованных технических экспертов. Все журналы и газеты, за исключением «Московской Газеты»547, наполнены горькими жалобами родителей на недостатки в Realschulen548 и технических школах. Очевидно, что протекционизм, поддерживаемый с целью развития отечественных отраслей промышленности, и отсутствие технических школ противоречат друг другу. И все же на протяжении сорока лет Министерство народного просвещения жестоко боролось против всей России, отказываясь от открытия технических школ549. Объяснялось это тем, что, дескать, научно-техническое обучение взращивало бы революционеров, или согласно официальному признанию — «мальчику, который должен перевести до завтрашнего утра две страницы из Цицерона, не останется времени, чтобы читать Писарева или Добролюбова». Лишь только теперь в основу реформирования школьного образования был положен поворот в направлении изучения естественных наук и открытия многочисленных политехникумов и начальных технических школ, после того, как Министр финансов де Витте550 публично объявил, что государство не сможет содержать шахты и Государственные железные дороги, регулировать выпуск продукции всех спиртовых и сахарных заводов, а также поддерживать должный рост российской промышленности в интересах Государственного бюджета, до тех пор, пока не будут созданы условия для распространения технических знаний551.

Страх перед революционным духом, который возрастает, как это уже говорилось, в России (и в этом нет исключения из правила) так же быстро, как образование распространяется по стране, был настолько велик, что два поколения молодых людей были принесены ему в жертву. Из Богемии для того, чтобы преподавать латинский и греческий, было отправлено огромное число весьма необразованных чехов552, которые в большинстве даже не знали русского языка. И делали они это так отвратительно, что только два процента всех

365

мальчиков, принятых в лицеи, смогли закончить полный восьмилетний курс и были допущены к поступлению в университет. Российское правительство предпочитало скорее выпускать толпы молодых людей, покидающих школу абсолютными невеждами после трех-четырех лет механического изучения латинского и греческого, чем делать какую-либо уступку общественному мнению по пути более разумной системы образования.

Что касается университетов, то под давлением непрофессионализма российских министров образования, а также руководителей департаментов образования в губерниях, почти все лучшие профессора, краса российских исторических и гуманитарных наук, были вынуждены отказаться от занимаемых должностей. Так, уволились Костомаров555, Кавелин554, Стасюлевич555, М. Ковалевский556, физиолог Сеченов557 и другие, им подобные.

Изучение сравнительного государственного права1’58 запрещено, и российские студенты не имеют даже понятия о конституционном законодательстве в цивилизованных странах. Изучение российской истории, законодательства и экономики превратилось в изучение «общепринятой лжи»; снизился общий уровень университетского преподавания. Хуже всего дело обстояло с естественными науками: такие кафедры, как геология и физиология, оставались невостребованными в течение многих лет. Сам являясь геологом по специальности, я во время своей учёбы в Санкт-Петербургском университете не прослушал ни одной лекции по ГеО- ЛОГИИ550.

Что касается студентов, то каждый молодой человек, как только он поступал в университет, вносился в список подозреваемых. Университеты просто кишели полицейскими шпионами и провокаторами; были приняты десятки законов, запрещающие разного рода собрания как собственно в университете, так и на частных квартирах. Постепенно более высокие власти Министерства народного просвещения пришли к выводу, что каждый студент должен рассматриваться как потенциальный враг общества, и обращаться с ним следует соответственно560. Поэтому руководство и кураторы образовательных учреждений стали подбираться Министерством из числа людей, которые более были известны своим сотрудничеством с полицией, чем достижениями в науке и преподавании. Соответственно, когда, три-четыре года назад561, студенты

366

 на собрании по поводу очередной годовщины Санкт-Петербургского университета освистали появление одного из своих преподавателей, в то время как приветствовали других (а это случается или может случиться в любом университете), ректор немедленно послал за полицией, которая жестоко нападала и разгоняла студентов, когда они группами выходили из здания университета. Это стало известно как избиение студентов на мосту через Неву. Многие из студентов были тогда арестованы и сотнями исключены из университета. Когда это стало известным, в других университетах прошли забастовки, студенты отказывались посещать занятия, пока их петербургские товарищи не будут освобождены; в результате многие сотни молодых людей также были исключены из своих университетов. Однако случилось так, что в то время, когда полиция избивала студентов на невском мосту, вдовствующая Императрица проезжала мимо, и студенты приветствовали её, пропуская экипаж. Позже состоялся её разговор с сыном: «Они были ко мне весьма лояльны, — сказала она. — Они приветствовали меня. Почему же Вы позволяете полиции обращаться с ними так жестоко?»562 В результате бывшему военному министру, генералу Ванновскому565, было поручено провести служебное расследование564. И он доказал, что не было ни малейших причин для вызова полиции, полицейским властям был сделан выговор, были отменены почти все распоряжения об исключении студентов, все они были освобождены565. Таким образом, для защиты студентов от действий Министерства народного просвещения должен был вмешаться военный чиновник566.

Поэтому очевидно, что ректор Киевского университета ни сумасшедший, ни дурак. Он был лишь просто послушным функционером, который действовал в строгом соответствии с инструкциями своего начальства — министра народного просвещения Боголепова567.

Г-н Боголепов в свои молодые годы слыл более или менее либералом568, но с момента своего назначения министром народного просвещения стал простым инструментом в руках обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева5651, узко ограниченного фанатика государственной религии, который, если б только это было в его власти, сжёг бы у позорного столба всех противников православия и католицизма. Именно эти двое, Боголепов и Победоносцев, сообщили царю о киевском деле570.

367

Дальнейшее развитие событий известно из газе/. Когда Николаю II доложили о киевских беспорядках, первое, что он сказал, было то, что он сыт по горло этими студенческими бунтами и закроет все университеты». Затем он говорил о высылке всех «буйных» студентов в Порт-Артур571 и, наконец, через министра народного просвещения издал указ, противоречащий, однако, совету военного министра572, в котором говорилось, что студенты, принявшие участие в университетских беспорядках, впредь в качестве наказания будут служить в армии рядовыми сроком от двух до трёх лет573. Такое наказание будет выноситься ad hoc574 судами, состоящими из университетских преподавателей, должностных лиц жандармерии, полиции и военных чинов; их заседания должны проводиться закрыто575.183 киевских студента и 22 студента Санкт-Петербурга576 были приговорены к такому наказанию и, как настоящие преступники, в абсолютной тайне, были вывезены в неизвестном направлении (предположительно, в Порт-Артур). Двенадцать из них отказались принимать военную присягу на преданность царю, и поэтому были приговорены военным трибуналом к смерти, но в дальнейшем были отправлены на тяжёлую воинскую работу в военные исправительные батальоны.

Такие меры, как можно и было ожидать, вызвали в стране всеобщее волнение. Я видел несколько частных писем, в которых родители, занимающие высокое положение, выражали своё сильное недовольство. Сотни родителей помчались в Санкт-Петербург, чтобы попытаться спасти своих сыновей. Представители закона, а именно — прокуроры Киева и Санкт-Петербурга (первый — жандармский генерал, а второй — военный генерал, принимающий участие в вышеупомянутых судах), возразили в письменной форме против применения императорского указа577. А 65 университетских профессоров написали царю письмо578, рискуя тем самым как мятежники оказаться в Сибири (коллективные письма к царю подпадали

* См. также мою статью в «The Outlook» от 6 апреля 1901 г. Сомнения, которые я там выражал в отношении точности сенсационных телеграмм по поводу заговоров против жизни царя, с тех пор полностью оправдались. Теперь все нью-йоркские газеты заявляют, что они были выдуманными, неизвестно откуда появившимися.

» Сообщения собственного корреспондента «The London Times» подтвер- ждаются нынче частной перепиской.

368

под закон о заговорах), с просьбой отменить данный указ. Своё письмо они также отправили в Лондон для публикации в прессе. А когда 12 000 студентов объединились в общем восстании и студенческие манифестации в Санкт-Петербурге, Москве и Харькове579, поддержанные демонстрациями организованных рабочих580, были разогнаны хлыстами (нагайками) казаков, которые рассекали лица мужчинам и женщинам на улицах, общее негодование было настолько сильным, что готово было вырваться наружу. «Почтенное» Общество писателей581, преподобный член Государственного совета, князь Вяземский582 — более того, сами казаки из личной охраны — протестовали против обработки масс; и, в конце концов, Комитет министров, впервые с времён царствования Александра I взяв на себя роль «Кабинета Министров»583, обсудил императорский указ и настоял на его отмене584. Комитет Министров отказался подчиниться воле царя, желающего ввести в Санкт-Петербурге чрезвычайное положение, и добился от императора отставки петербургского prefect de police генерала Клейгельса585.

Причина такого единодушного недовольства самоочевидна. Что сказали бы американцы, если б Президент Мак-Кинли586 отправил студентов Гарварда, замешанных в подобных акциях, на Филиппины? Конечно вся страна бы негодовала; то же самое и случилось в России. Вся Россия сказала, что царский указ стал возвращением к ненавистным «временам Николая I». И все же, справедливости ради, я должен сказать, что идея относительно использования военной службы в качестве главной юридической меры наказания, никогда не приходила в голову «железного деспота», хотя он мог бы иметь этому оправдание, потому как в те времена помещики имели обыкновение наказывать своих крепостных, отправляя их в рекруты. Действительно, Николай I587 отправил поэтов Полежаева588 и Шевченко589 в солдаты, но сделал он это следующим образом: студент Полежаев написал поэму «Сашка», в которой оскорбил царя и его приближённых. Поэма распространилась в рукописях, и одна из них попала к царю. Николай I ночью послал за Полежаевым, заставил его громко читать поэму, и наконец сказал: «Вы знаете, какому наказанию должны быть подвергнуты за то, что написали эти стихи? Однако я отказываюсь от этого и даю Вам шанс реабилитироваться на военной службе. Готовы ли Вы служить рядовым солдатом?». И когда Полежаев, не имея никакого выбора, принял

369

предложение, Николай добавил: «Постарайтесь отличиться и получить чин офицера. Если же Вы окажетесь в трудном положении, пишите прямо мне», что Полежаеву и пришлось однажды сделать, причём результат был хорошим590.

Вся Россия знает этот описанный в биографии поэта эпизод из его неудачной жизни. Вся Россия сочувствовала, и всё еще сочувствует ему и Шевченко. Могла ли она, в таком случае, иначе принять указ Николая II, чем со всеобщим негодованием?

Что касается идеи использования военной службы как главной меры наказания, то, в первую очередь, это неконституционно; и остается открытым, станут ли Кассационный или Судебный Департаменты Сената (которые в последнее время в отдельных важных ситуациях показали своё намерение предотвратить злоупотребления властью высшими чиновниками), если вопрос будет поставлен перед ними, объявлять Указ царя противоречащим существующему военному законодательству и выносить выговор министру народного просвещения за то, что на подпись монарху был представлен незаконный правовой акт. Я знаю, что у нас в России нет никакой конституции, а «Самодержавие» — это не «Демократия». Царь может аннулировать любой действующий закон, внеся предложение об его отмене на заседании Государственного совета; и даже если его предложение получит лишь меньшинство голосов, он сможет провести его, голосуя с меньшинством. Но предложение должно быть вынесено на Совет, и до тех пор, пока закон не аннулирован, он одинаково обязателен и для царя, и для его подданных. Действительно, царь не может взять в жёны даму, которая ему лично подчинена, без потери своего права на трон — таков закон России; и он не может ещё раз ввести крепостное право или отменить обязательную военную службу без того, чтобы представить такие проекты закона на утверждение Государственному совету. Тем более он не может подписать указ, нарушающий действующее законодательство, и в обязанности Сената входит следить за тем, чтобы выразить своё несогласие до того, как указ будет опубликован. Таков, по крайней мере, государственный закон в России.

Конечно, если указ царя не противоречил бы так явно общему настроению в стране, его незаконный характер остался бы незамеченным. Но теперь, когда опрометчивость и раздражительность молодого самодержца всколыхнула всю страну, что вылилось в кровопролитие

370

 в трех больших городах и чуть ли не стало причиной дальнейших бедствий, важно отметить не только то, что предметом всеобщего обсуждения стал незаконный характер указа, но и то, что мыслящая и зрелая часть страны, включая даже собственных министров царя, ясно осознала опасность самодержавия, т. е. управления страной безответственной кликой придворных. Министр финансов де Витте, очевидно, стал особенно враждебным к этой власти, так как однажды увидел, что если бы не его энергичные возражения, то вся его многолетняя напряжённая работа по восстановлению российских финансов была бы практически сведена на нет порожденной паникой опасности введения чрезвычайного положения в Санкт-Петербурге, поскольку такая мера означала бы управление по законам военного времени с экзекуциями, виселицами и репрессиями, а также прекращение всех переговоров о предоставлении займов, так важных теперь после испуга, испытанного Россией в Китае и Маньчжурии591. Проблема образования, таким образом, отошла на второй план, и великий вопрос, самодержавие или представительное правительство, который ни на миг не прекращал будоражить Россию, начиная с 1861 года, внезапно чрезвычайно обострился из-за волнений в обществе.

Иностранцы обычно не понимают глубину и широту конституционного движения в России; но остаётся фактом то, что дважды в течение последних сорока лет, а именно в 1860-1863 гг. и в 1880-1881 гг., Россия была близка к установлению Конституционной Монархии. Когда в 1861 г. было отменено крепостное право, и обсуждался целый ряд реформ, закончившихся отменой кнута. введением местного самоуправления, нового судебного закона и военной реформы, хотя вообще-то рассматривалось, что эти реформы — только первые шаги к тому, что позже было сформулировано Наполеоном III, как «1е couronnement de I’edifice> — венчающее здание, — т. е. созыв Парламента. В то время каждый был убежден, что принятие Конституции было делом лишь нескольких лет, отсроченным только на то время, которое могло бы понадобиться для разработки предварительных реформ, таких, как реформа судов, или учреждения местного самоуправления. Но то, что реформаторы пренебрегли тогда решением финансовых вопросов в рамках экономических преобразований Империи, было очень характерно для их образа мышления.

371

 Складывалось впечатление, что реконструкция несчастных бедных финансовых дел станет надлежащей обязанностью Земского Собора или Представительского Собрания.

Я описал в своих мемуарах, как в отдаленной сибирской провинции, местный губернатор со своим адъютантом и главами казачьей администрации, а также Судебного и Акцизного управлений, упорно трудились в те годы над реформами, которые Санкт-Петербургские власти намеревались ввести — реформой местного управления, тюремной реформой и т. д.592 Но то, что мы сделали тогда в одном маленьком городке, было проделано и в каждом другом провинциальном городе России тысячами и тысячами людей, очень добросовестно работающими над завершением больших изменений, которые рассматривались в качестве прелюдии к великой реформе — Конституции. Следует, конечно, отдать должное Александру II за его смелость объявить своё намерение освободить крепостных крестьян и провести преобразования всей внутренней жизни России, и, особенно, за поддержку идеи предоставления земли освобожденным крепостным. Но колоссальная работа по разработке проекта освобождения, нового законодательства и т. д. в их бесконечно сложной детализации принадлежит самой России — многим тысячам людей, которые участвовали в этой работе. Вся интеллектуальная Россия — историки, публицисты, землевладельцы, чиновники всех рангов, военные и «люди никакого ранга» — внесла свой вклад в эти реформы. И все они, начиная с самого Зимнего Дворца и кончая самым маленьким провинциальным городком, и знали, и говорили, и писали, что представительское правительство есть единственный способ объединить все эти реформы и заставить их приносить плоды. Воистину, потребность в такой «консолидации» так остро чувствовалась ещё в 1861 г., что в детстве я часто слышал слова о том, что, если Александр Ц окажется не в состоянии предоставить Конституцию, то его брат, великий князь Константин595, мог бы стать, в случае надобности, Конституционным Королём России.

Польское восстание 1863 г. и, особенно, угрозы Наполеона III выступить на стороне поляков и неопределенные обещания, сделанные им в Англии594, — положили конец всем этим надеждам; партия «национал»-крепостников, возглавляемая Катковым195, одержала верх, и более никаких вопросов о Конституции не поднималось вплоть до 1880-1881 гг.

372

В 1880 г., когда террористический Исполнительный комитет596 вёл свою ужасную войну против царя, сам Александр II после взрыва в Зимнем Дворце597 возродил конституционные надежды, наделив генерала Лорис-Меликова598 почти диктаторскими полномочиями599. Это назначение расценивалось как желание со стороны Александра II предоставить стране Конституцию, и данный предмет в самых туманных выражениях стал обсуждаться непосредственно в российской прессе. Действительно, когда читаешь мемуары600 Лорис-Меликова и сравниваешь с тем, что известно из других различных источников об этом историческом периоде, неизменно приходишь к выводу, что в течение последних нескольких месяцев жизни Александра II было чрезвычайно близко обнародование Конституции601. Если это и не было сделано, то причина была, с одной стороны, в неопределенности и изменчивости настроения императора, а, с другой, в недостатке решительности со стороны самого Лорис-Меликова. Александр II, очевидно, хотел иметь при себе человека, который смог бы инициировать такое решение, в котором бы в то же время император увидел потребность602; но Ло- рис-Меликов не был таким человеком, который был нужен для того, чтобы довести дело до конца603.

Во всяком случае хорошо известно, (с разрешения цензуры это даже было обнародовано в России604), что 13-го605 марта 1881 г. Александр II подписал Указ, обязывающий Лорис-Меликова представить на заседание Государственного совета в ближайший четверг план созыва, как непосредственно сам Император её называл. Assemble des Notables606 Делегаты, выбираемые в каждой губернии на местных районных ассамблеях (Земствах), должны были вызываться в Санкт-Петербург на обсуждение общегосударственных дел». Также известно, что Александр II был убит в тот же самый день. После чего Лорис-Меликов, вместо того чтобы немедленно отослать для рассмотрения в Сенат подписанный царем Указ, нс решался так поступить и ждал распоряжений нового царя Александра III, который после колебаний в течение нескольких недель выпустил Манифест607, где объявил своё намерение сохранить самодержавие. Этот

373

Манифест заставил всех министров его отца, включая Лорис-Меликова, уйти в отставку.

История этих нескольких недель чрезвычайно интересна и подробно описывается в мемуарах Лорис-Меликова; но достаточно странно, почему это почти никому неизвестно, исключая разве что русских. И всё же остаётся фактом, что только вследствие цепи ряда обстоятельств, по своему характеру почти случайных, Россия не получила Конституции в течение этих пяти или шести недель — цепи исторических «несчастных случаев», явившихся, очевидно, следствием глубоко коренящихся причин. Старый германский император Вильгельм I608 настоятельно советовал в письме своему племяннику609 предоставить Конституцию, однако добавляя, что он должен сохранить в своих руках гражданскую роспись610. Александру III были также представлены несколько проектов, предусматривающих Конституцию, — наиболее грамотным из них являлся, по моему мнению, проект великого князя Константина611. Он предложил кое-что подобное тому, что теперь есть у Канады — а именно, семь различных парламентов612. Однако, учитывая большое по численности население России (к тому времени 150 млн чел.), распределённое по необъятным частям империи, неуправляемый характер парламента, в котором было бы по крайней мере 3 тыс. депутатов, а также разнообразие манер, привычек и интересов в различных частях России, очевидно, что федералистский проект, подобный представленному Константином, был бы более предпочтительным, чем любая центра- листская система613. Что касается проекта Лорис-Меликова, о котором я уже упоминал, то, согласно вышесказанному, он. в конечном счёте, очевидно, очень немного отличался от централистского подхода. Несмотря на все эти трудности, Александр III, кажется, и сам выработал своё отношение к тому, как предоставить Конституцию, о чём свидетельствует, в частности, ссылка Меликова на строки письма, которое царь написал своему брату614: «Наконец-то, — говорил он в этом письме, — у меня свалилась гора с плеч. Я попросил своих министров набросать проект палаты представителей»616. Но министры, казалось, теряли время в ненужных колебаниях, тогда как глава консервативной партии Катков, нисколько не теряя времени, прибыл в Санкт-Петербург и умолял Александра III не делать подобных шагов616. Также очень вероятно, что Победоносцев и даже такой честный демократ, как славянофил Иван Аксаков61«, действовали ана-

* Что касается подробностей, то эта ‘конституция* опубликована в мемуарах Лорис-Меликова, а также в виде отдельной работы в Сборнике российских законодательных актов, изданном в России в 1900 г.

374

логично — в частности, последний советовал царю сначала уменьшить своей властью бремя налогов, которое было непосильным для крестьян618. Во всяком случае «Программа Александра III», которая была напечатана во французском журнале619 и авторство которой приписывают Тургеневу620 (точнее, должен оговориться, перевод621), содержала такой же ряд мер в отношении крестьян, какие были предложены Аксаковым, а именно — отмена подушного налога и налога на соль, определённое сокращение выкупных платежей (при предоставлении крестьянам земли), укрепление деревенской общины622. С другой стороны, видя, что его министры чрезвычайно медленно готовят проект Конституции, и размышляя о том, что необходимо положить конец нерешенному государственному вопросу, Александр III несколькими неделями позже написал своему брату623, что он наконец-то решился сохранить самодержавную власть624, о чём и попросил Победоносцева подготовить манифест625.

Таким образом, очевидно, что скорее внешние, чем внутренние, причины помешали Александру II в 60-е гг. продолжить свои шаги в конституционном направлении; и дважды в течение 1881 года, в год царствования двух монархов, Александра II и Александра III, Россия была очень близка к предоставлению Конституции или, по крайней мере, к принятию первых решающих шагов в этом направлении. В России идея Конституции уже созрела даже в высших административных кругах, и, следовательно, нет необходимости удивляться тому, что начавшиеся в университете беспорядки внезапно приобрели важность конституционного вопроса. Дело в том, что эта идея с 1881 г. никогда не исчезала и особенно стала актуальной после смерти Александра III. Назначение генерала Ванновского на пост Министра народного просвещения не уменьшит трудности создавшегося положения, и, я уверен, будут возникать новые конфликты по самому незначительному поводу между молодым царем и страной, так же как и между высшими чиновниками государственной администрации. Проще говоря, дело в том, что Россия переросла самодержавную форму правления; и можно с уверенностью сказать, что, если осложнения во внешней политике не нарушат мирного развития России, то Николай II626 скоро осознает, что его предназначение — предпринять определённые шаги по исполнению желаний страны. Будем надеяться, что он правильно поймет смысл урока, который получил в течение последних двух месяцев.

Источник

Скан страниц 361-374 сборника  «П.А.КРОПОТКИН. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ», издание 2010 г.

Оглавление сборника